Письмо политическое завещание сталина

Здравствуйте, в этой статье мы постараемся ответить на вопрос: «Письмо политическое завещание сталина». Также Вы можете бесплатно проконсультироваться у юристов онлайн прямо на сайте.

Многие историки рассматривают отставку Сталина на XIX съезде как сознательную провокацию, но вряд ли это было на самом деле так. Ещё в 1951 году Сталин начал передавать часть полномочий приближённым. В частности, он снабдил Берию, Маленкова и Булганина факсимиле своей подписи для проставления на официальных документах. Очевидно, что Сталину было всё тяжелее совмещать пост председателя Совета Министров с должностью первого секретаря партии. Надо иметь ввиду, что пост Предсовмина считался тогда наивысшим, и его-то Сталин не собирался оставлять.Скорее всего, ближе к истине те историки, которые считают, что Сталин ещё при жизни готовил разделение высших партийных и советских постов и уже подбирал преемника на должность первого секретаря ЦК. Называют даже его имя – бывший первый секретарь ЦК КП Белоруссии П.К. Пономаренко, но это остаётся в области гипотез. Попытка открыто, на съезде, провести такое разделение власти не удалась из-за созданной самим же Сталиным атмосферы страха и лизоблюдства в верхах. Тогда, вероятно, вождь решил сообщить о предстоящих изменениях в узком кругу приближённых и своей семьи.Далее уже идут догадки чистой воды. Не исключено, что в беседе под утро 1 марта Сталин сообщил упомянутой четвёрке деятелей, кого хочет видеть вместо себя на руководящих постах. Возможно, кому-то из них это не понравилось, и эти деятели решили ускорить смерть вождя. То, что Сталину «помогли» отправиться на тот свет – излюбленный сюжет многих писаний на эту тему, хотя данная версия вряд ли вообще может быть доказана.

Сталин организовал бескризисное развитие народного хозяйства СССР на основе отказа от ссудного ростовщического процента, что позволило не только дважды восстановить страну после войн, но и устойчиво снижать цены. Ведь снижение цен без увеличения заработной платы — забота о благосостоянии народа.
И это не идет ни в какое сравнение с нынешним повышением зарплаты и одновременным ростом цен, что создает возможность ростовщическим структурам наживаться на труде людей за счет увеличения инфляции.

23 декабря 1922 года

Я советовал бы очень предпринять на этом съезде ряд перемен в нашем политическом строе.

Мне хочется поделиться с вами теми соображениями, которые я считаю наиболее важными.

В первую голову я ставлю увеличение числа членов ЦК до нескольких десятков или даже до сотни. Мне думается, что нашему Центральному Комитету грозили бы большие опасности на случай, если бы течение событий не было бы вполне благоприятно для нас (а на это мы рассчитывать не можем), — если бы мы не предприняли такой реформы.

Затем, я думаю предложить вниманию съезда придать законодательный характер на известных условиях решениям Госплана, идя в этом отношении навстречу тов. Троцкому, до известной степени и на известных условиях.

Что касается до первого пункта, т. е. до увеличения числа членов ЦК, то я думаю, что такая вещь нужна и для поднятия авторитета ЦК, и для серьезной работы по улучшению нашего аппарата, и для предотвращения того, чтобы конфликты небольших частей ЦК могли получить слишком непомерное значение для всех судеб партии.

Мне думается, что 50−100 членов ЦК наша партия вправе требовать от рабочего класса и может получить от него без чрезмерного напряжения его сил.

Такая реформа значительно увеличила бы прочность нашей партии и облегчила бы для нее борьбу среди враждебных государств, которая, по моему мнению, может и должна сильно обостриться в ближайшие годы. Мне думается, что устойчивость нашей партии благодаря такой мере выиграла бы в тысячу раз.

24 декабря 1922 года

Под устойчивостью Центрального Комитета, о которой я говорил выше, я разумею меры против раскола, поскольку такие меры вообще могут быть приняты. Ибо, конечно, белогвардеец в «Русской Мысли» (кажется, это был С. С. Ольденбург) был прав, когда, во-первых, ставил ставку по отношению к их игре против Советской России на раскол нашей партии и когда, во-вторых, ставил ставку для этого раскола на серьезнейшие разногласия в партии.

Наша партия опирается на два класса и поэтому возможна ее неустойчивость и неизбежно ее падение, если бы между этими двумя классами не могло состояться соглашения. На этот случай принимать те или иные меры, вообще рассуждать об устойчивости нашего ЦК бесполезно. Никакие меры в этом случае не окажутся способными предупредить раскол. Но я надеюсь, что это слишком отдаленное будущее и слишком невероятное событие, чтобы о нем говорить.

Я имею в виду устойчивость, как гарантию от раскола на ближайшее время, и намерен разобрать здесь ряд соображений чисто личного свойства.

Я думаю, что основным в вопросе устойчивости с этой точки зрения являются такие члены ЦК, как Сталин и Троцкий. Отношения между ними, по-моему, составляют большую половину опасности того раскола, который мог бы быть избегнут и избежанию которого, по моему мнению, должно служить, между прочим, увеличение числа членов ЦК до 50, до 100 человек.

Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. С другой стороны, тов. Троцкий, как доказала уже его борьба против ЦК в связи с вопросом о НКПС [1], отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела.

Эти два качества двух выдающихся вождей современного ЦК способны ненароком привести к расколу, и если наша партия не примет мер к тому, чтобы этому помешать, то раскол может наступить неожиданно.

Я не буду дальше характеризовать других членов ЦК по их личным качествам. Напомню лишь, что октябрьский эпизод Зиновьева и Каменева [2], конечно, не являлся случайностью, но что он также мало может быть ставим им в вину лично, как небольшевизм Троцкому.

Из молодых членов ЦК хочу сказать несколько слов о Бухарине и Пятакове. Это, по-моему, самые выдающиеся силы (из самых молодых сил), и относительно их надо бы иметь в виду следующее: Бухарин не только ценнейший и крупнейший теоретик партии, он также законно считается любимцем всей партии, но его теоретические воззрения очень с большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским, ибо в нем есть нечто схоластическое (он никогда не учился и, думаю, никогда не понимал вполне диалектики).

25 декабря 1922 года

Завещание Сталина: существовала ли «Тетрадь смерти» для членов ЦК КПСС

«Письмо́ к съе́зду» (известно также как «Завещание Ленина»^[1]) — письмо В. И. Ленина, написанное в конце 1922 года и содержащее оценку его ближайших соратников^[2][3]. Письмо было оглашено в 1924 году перед XIII съездом РКП(б) Н. К. Крупской. Сталин на этом заседании впервые заявил об отставке. Каменев предложил решить вопрос голосованием. Большинство высказалось за оставление Сталина на посту Генерального секретаря РКП(б), против голосовали только сторонники Льва Троцкого.

Вряд ли кому-то вообще пришло бы в голову говорить о подлинности ленинского «письма к съезду», если бы не одно «но»: документ напечатан под диктовку Владимира Ильича, что создаёт почву для гипотез о фальшивке.

Внешняя критика источника нам не доступна за отсутствием подлинника, потому остаются только приёмы внутренней критики. Попросту говоря, невозможно подтвердить подлинность по почерку, значит надо смотреть на стиль речи.

Но кто мог бы подделать ленинский стиль? Для этого нужно хорошенько ознакомиться с трудами Ленина. Может, это сделали ближайшие соратники? Крупская? Троцкий? Может, Крупская сочувствовала оппозиции и внесла правки в текст «завещания»? Стенографистка — тайный враг народа? Между прочим, в рассматриваемой нами статье историка Валентина Сахарова¹ , автор в качестве одного из аргументов подделки «письма к съезду» приводит отстранение Надежды Алилуевой от работы в ленинском секретариате. Как обстоят дела с личностью тех, кто печатал под диктовку и потом вносил правки по желанию Ильича или, якобы, своему? Постараемся выяснить это.

Стержневой мыслью письма выступает опасение Ленина за возможный раскол из-за сложных отношений между Сталиным и Троцким, а также меры, которые следует предпринять, чтобы исправить ситуацию.

Перво-наперво Ленин рекомендует расширить ЦК до 50−100 человек, дабы:

1. во-первых, поднять авторитет Центрального комитета среди трудящихся;
2. во-вторых, для улучшения работы аппарата партии, в т. ч. привлечения большего числа людей к обучению управлению партией. В свою очередь, рабочие, вошедшие в состав Центрального комитета, смогут «заняться проверкой, улучшением и пересозданием нашего аппарата» (вероятно, речь о государстве);
3. в-третьих, для увеличения устойчивости и прочности партии, то есть для предотвращения раскола. В том числе, чтобы минимизировать влияние конфликтов отдельных личностей в руководящем органе на судьбу всей партии.

Конечно, в случае раскола между двумя классами — опорами партии (пролетариат и крестьянство), никакие меры не помогут, но речь велась о ближайшем будущем. Ленин говорит, что главной угрозой устойчивости партии является конфликт между Сталиным и Троцким:

«Я думаю, что основным в вопросе устойчивости с этой точки зрения являются такие члены ЦК как Сталин и Троцкий. Отношения между ними, по-моему, составляют бо́льшую половину опасности того раскола, который мог бы быть избегнут и избежанию которого, по моему мнению, должно служить, между прочим, увеличение числа членов ЦК до 50, до 100 человек».

Сталин «сосредоточил в своих руках необъятную власть» и у Ильича нет полной уверенности, «сумеет ли он достаточно осторожно пользоваться этой властью». По сути тут отсутствует негативная характеристика, кроме опасений, которые вызваны скорее тревогой за концентрацию власти в руках одного человека без привязки к личности Сталина.

Но позже, в добавлении к письму от 4 января 1923 года Ленин развивает мысль следующим образом: единственный (и решающий в данном случае) недостаток — это грубость Сталина, в том числе он недостаточно лоялен, вежлив и терпим к товарищам, нужно «меньше капризности». По сути, здесь говорится о том, что Иосиф Виссарионович недостаточно хорошо работает в команде (именно «недостаточно хорошо», а не «плохо»). Причём это представляет опасность именно в свете отношений с Троцким. Поэтому, опасаясь за судьбу партии, Владимир Ильич выносит вердикт: рекомендуется заменить Генсека.

Как можно расценивать эти слова Ленина? Сталину дана, в целом, положительная оценка. Он даже назван одним из «выдающихся вождей современного ЦК» наряду с Львом Давыдовичем. Тем не менее, и он не без недостатков. Вероятно, будет справедливо истолковать характеристику Сталина как рекомендации, в соответствии с которыми ему следует изменить поведение. А в случае отсутствия положительной тенденции — смены руководства.

Троцкий же, хотя и являлся самым способным в высшем партийном органе, по мнению товарища Ленина, всё же был слишком самоуверенным и занимался скорее административной стороной всякого вопроса. При этом Лев Давыдович отличился и борьбой против ЦК. Характеристика более контрастная, но опять же, скорее положительная.

Важный момент идёт чуть ниже:

«Я не буду дальше характеризовать других членов ЦК по их личным качествам. Напомню лишь, что октябрьский эпизод Зиновьева и Каменева, конечно, не являлся случайностью, но что он также мало может быть ставим им в вину лично, как небольшевизм Троцкому».

Это можно трактовать так: октябрьский эпизод Зиновьева и Каменева — это не случайность, как и то, что Троцкий не был большевиком до 1917 года. И то, и другое нельзя ставить им лично в вину.

Речь идёт именно о прошлом, и вот почему: во-первых, речь о Троцком ведётся в том же предложении, где упоминается инцидент, связанный с Зиновьевым и Каменевым, который был в прошлом. Во-вторых, член Политбюро, согласно Ленину, один из двух самых способных людей в руководстве партии, да и к тому же «тов. Троцкий, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК» ⁷⁸ — и вдруг в то же время не большевик? Такое сложно представить.

Является ли характеристика И. В. Сталина негативной? Нет. Позитивной? Не совсем: она противоречива, затрагивает как плюсы, так и минусы. Тем не менее, как уже говорилось выше, Ленин был в целом высокого мнения о Сталине и Троцком:

«Эти два качества двух выдающихся вождей [Сталина и Троцкого — прим. М. В.] современного ЦК…»

Достаточно ли слов Ленина для кадровых перестановок? Да, но они не осуществились. Сталин подавал в отставку, но партия решала вопрос в его пользу.

Конечно, можно возразить, дескать, Иосиф Виссарионович в силу своего положения влиял на расстановку кадров, часть которых была обязана своим положением ему лично. Но не стоит забывать, что речь идёт о 27 годе, когда власть Сталина в партии была ещё ограниченной — троцкистско-зиновьевская оппозиция не была окончательно разгромлена, её материалы в рамках дискуссии публиковались в партийной прессе: в том же 251 номере газеты «Правда», который мы привлекали в качестве источника, в «Дискуссионном листке» речь Сталина предваряется речью в том числе Троцкого.

Кроме того, среди лидеров партийного большинства были на тот момент будущие «правые оппозиционеры» — Бухарин, Рыков, Томский и другие. И, соответственно, «единоличным диктатором» Иосифа Виссарионовича сложно назвать даже при наличии желания.

Конечно, рассмотренный нами документ мог использоваться (и ещё как использовался) противниками Сталина, причём не только в разгар жарких 20−30-х, но и хрущёвцами, и в Перестройку и т. д. Но как внутрипартийный документ без широкой огласки он существовал вплоть до 1956 года.

Сам Сталин не отрицал наличия и подлинности рассматриваемого нами документа, что видно хотя бы по его работе «Троцкистская оппозиция прежде и теперь» (Речь на заседании объединенного пленума ЦК и ЦКК ВКП (б) 23 октября 1927 года):

«Говорят, что в этом „Завещании“ тов. Ленин предлагает съезду обдумать вопрос о замене Сталина на посту генсека другим товарищем. Это совершенно верно. Давайте прочтём это место, хотя оно и читалось раньше на пленуме несколько раз. Вот оно: „Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д.“ Да, я груб, товарищи, в отношении тех, которые грубо и вероломно разрушают и раскалывают партию. Я этого не скрывал и не скрываю…»¹⁵¹⁶

Правда, это место было изменено в собрании сочинений Сталина, из которых опубликовали 13 томов:

«Говорят, что в этом „завещании“ тов. Ленин предлагал съезду ввиду „грубости“ Сталина обдумать вопрос о замене Сталина на посту генерального секретаря другим товарищем. Это совершенно верно. Да, я груб, товарищи, в отношении тех, которые грубо и вероломно разрушают и раскалывают партию. Я этого не скрывал и не скрываю. Возможно, что здесь требуется известная мягкость в отношении раскольников»¹⁷ .

То есть были внесены коррективы в полемическую работу и внимание заострилось только на грубости, хотя Ленин говорит о том, что Сталин недостаточно хорошо (не плохо, а именно недостаточно хорошо) работает в коллективе. Но ссылка на источник осталась: «Правда» № 251, 2 ноября 1927 г. Из каких соображений Сталин менял текст? Из опасения противопоставления вождю мирового пролетариата? Из желания сделать статью лаконичнее, сократить? Думаю, это не имеет большого значения, ибо факт остаётся фактом: не самый удобный отрывок «письма к съезду» был вырезан из 10 тома сочинений И. В. Сталина.

Вероятнее всего, злополучное «письмо к съезду» действительно подлинно, хотя его версия из 5-го ПСС незначительно отличается от опубликованных в других источниках версий. Сталину и Троцкому приводится достаточно объективная характеристика, подчёркиваются сильные и слабые стороны обоих, говорится, мол, оба являются выдающимися деятелями ЦК партии.

«Завещание Сталина»: кого он планировал сделать своим преемником

• Коллективизация. (1930-1932)
• Борьба с расхитителями и спекулянтами (1932-1934)
• Паспортизация (1932-1934)
• Карательная политика 1933-1936гг.
• Репрессии 1937-1938гг.
• Советизация Западной Белоруссии, Западной Украины, Прибалтики, Молдавии
• По законам военного времени
• Депортации народов
• Культура и искусство

• Завещание Ленина
• Трагедия Вождя
• Конфликт
• Наследники
• Последние заветы
• Сталь и шлак
• Исполнил ли Сталин заветы Ленина?
• История — высший судия
• Приложения
• Все страницы

В письме XII съезду ВКП(б) от 24 декабря, которое принято считать одним из политических завещаний вождя, Ленин дал краткие характеристики пяти крупнейшим партийным деятелям, уделив главное внимание Сталину и Троцкому Через несколько дней он счел нужным дополнить:

«Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общении между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д. Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью. Но я думаю, что с точки зрения предохранения от раскола и с точки зрения написанного мною выше о взаимоотношении Сталина и Троцкого это не мелочь или это такая мелочь, которая может получить решающее значение.

Ленин.

Записано Л. Ф. 4 января 1923 г.».

Это письмо странным образом расходится с тем, что мы знаем об отношениях Ленина и Сталина в 1922 году.

Вспоминается статья Сталина о его посещении Ленина летом 1922 года. Идиллия!

Какими были их отношения в последующие дни? Хорошими. Ленин и Сталин несколько раз встречались и долго беседовали (например, 6 декабря — почти два часа). В периоды резкого ухудшения здоровья и угрозы паралича Ленин, как мы знаем, не нашел никакого другого доверенного лица (кроме Крупской), к кому мог бы обратиться с просьбой дать ему яду. Значит, их отношения тогда не были омрачены никакой размолвкой.

Врачи разрешали Ленину работать лишь ограниченное время. Тем не менее Ильич был достаточно деятелен, а 15 декабря даже написал письмо Троцкому («Писать ему очень трудно», — отметила секретарь).

Однако уже на следующий день ему стало хуже. Крупская от его имени просила секретаря передать Сталину, что на Пленуме ЦК Ленин выступать не сможет. Он заболел. Только 23 декабря он вызвал на квартиру секретаря. Она отметила: «В продолжение 4-х минут диктовал. Чувствовал себя плохо. Были врачи». В дальнейшем он также мог диктовать недолго, не более десяти минут.

Но и тогда, диктуя письмо к съезду, Ильич не обмолвился о грубости Сталина, а лишь высказал сомнение, что тот сумеет всегда достаточно осторожно пользоваться имеющейся у него властью Генерального секретаря. Почему же через десять дней он вдруг резко заговорил о грубости Сталина? Известно, что за этот срок он никакими делами не занимался. Не могло же это быть беспричинным спонтанным решением, объяснимым только лишь его болезненным состоянием? В такое трудно поверить.

Конечно, мы говорим не о письме как таковом, а о диктовке, и, возможно, сумбурной. Запись почти наверняка редактировали сначала секретарша, затем жена, а там и сам автор. Тем более удивительно, что, скажем, Крупская не стала отговаривать мужа, по крайней мере, смягчить формулировки. Да и как-то странно выглядит большое дополнение к письму, посвященное вопросу, который сам автор считает мелочью (или полагает, вполне резонно, что так считают другие).

Если Ленин предполагал, что его добавление к письму поможет предохранить руководство партии от раскола и улучшит взаимоотношения Сталина с Троцким, то при чем тут сталинская грубость? Мягкий, вежливый, терпимый и внимательный к товарищам, «некапризный» руководитель вряд ли благодаря этим качествам сможет преодолеть внутрипартийные разногласия. Помнится, Ленин и сам ненавидел соглашателей.

Предположим, все перечисленные Лениным недостатки характера Сталина (которые могут «показаться ничтожной мелочью») действительно существовали. А во всех других отношениях Генеральный секретарь вполне достоин своего поста. И предлагается подобрать кого-то другого, обладающего всеми его главными достоинствами без мелких недостатков. Как тут поступить, если новая кандидатура не названа?

Полагаю, в таком случае любое собрание примет решение не производить никаких замен, и обяжет руководителя внимательней контролировать свое поведение, не допускать грубостей (об оскорблениях речи нет), быть деликатнее и т. п.

Итак, судя по всему, одной из загадок «завещания Ленина» следует считать его дополнение к письму с предложением избрать нового генсека по причине грубости Сталина. Эта мысль пришла ему в самом начале 1923 года, не раньше. Наиболее разумное предположение: кто-то подсказал Ильичу эту мысль. Кто и зачем?

Причина ясна: желание снять Сталина с высокого поста. Кем заменить? Наиболее вероятной кандидатурой был бы Троцкий.

Но кто имел в ту пору доступ к Ленину и мог повлиять на него? Скорее всего — Крупская. К тому времени у нее со Сталиным был пренеприятный разговор (об этом инциденте мы еще поговорим). Однако, судя по имеющимся сведениям, в начале года она умолчала о конфликте. И все-таки должна была сказаться ее возникшая или усиливающаяся неприязнь к Сталину, оскорбленное самолюбие. Не желая сильно раздражать мужа, она могла напомнить ему эпизод с пощечиной, которую дал Орджоникидзе грузинскому националисту, а Сталин не осудил этот поступок и вообще проявлял русский великодержавный шовинизм. (Все это, безусловно, мог припомнить Ильич и сам.)

Возможно, существуют какие-то материалы, не учтенные нами, позволяющие более точно и убедительно ответить на данный вопрос. Так или иначе, но факт остается фактом: делегаты съезда не сочли доводы Ленина о грубости и неделикатности Сталина сколько-нибудь вескими для того, чтобы хотя бы поставить на обсуждение вопрос о снятии его с поста Генерального секретаря.

Большое недоумение вызывает то обстоятельство, что речь шла об инциденте, произошедшем два месяца назад. Он давно уже был исчерпан. С тех пор Сталин не раз общался с Крупской. Лично ей не было никакого смысла ворошить прошлое.

Столкновение двух партийных лидеров произошло в самое неподходящее время для них обоих. Владимир Ильич продолжал болеть, и лишние волнения, да еще такие сильные, могли только усугубить его состояние (что и произошло). В апреле должен был состояться XII съезд ВКП(б), и Сталину могло сильно навредить ухудшение отношений с Лениным, все еще сохранявшим свой высокий авторитет.

Случайно ли произошло такое совпадение?

Все прекрасно знали: у Владимира Ильича нервное расстройство. Зачем же в таком случае раздражать его, сильно волновать? Тем более что его состояние волнообразно то ухудшалось, то временно улучшалось. А тут — такое потрясение!

В конце 1922 года его по рекомендации врачей, можно сказать, изолировали от любой текущей работы. Однако ничем, кроме политики, он по-прежнему не интересовался, приступив к чтению семитомника «Записки о революции». (Автор Н. Н. Суханов, участник революционных событий, бывший меньшевик и член ЦИКа, работал в ряде советских учреждений как экономист и редактор периодических изданий. Его жена М. И. Гляс- сер была секретарем Ленина по вопросам партийного руководства.)

В середине января его секретарь М. А. Володичева записала в дневнике дежурств:

«Владимир Ильич вызывал от 6-ти до 7-ми на полчаса. Читал и вносил поправки в заметки о книге Суханова. В течение минут 10-ти, 15-ти диктовал продолжение о том же…

В то время, когда диктовал фразу «Нашим Сухановым…», — на слове «…и не снится…» остановился и, пока обдумывал продолжение, шутливо бросал слова: «Вот какая память! Совершенно забыл, что я хотел сказать! Черт возьми! Беспамятность удивительная!» Просил сейчас же переписать заметки и дать ему.

Наблюдая его во время диктовки несколько дней подряд, заметила, что ему неприятно, если его прерывают на полуфразе, т. к. тогда он теряет нить мыслей».

Нетрудно заметить, что из этих наблюдений нельзя сделать вывод о каком-либо расстройстве психики Ленина, в чем пытаются уверить нас его противники. Конечно, небольшие провалы в памяти, отсутствие прежней сосредоточенности и гибкости мысли указывают на заболевание сосудистой системы головного мозга. Но Владимир Ильич следит за своим состоянием, старается шутить. Нормальная реакция. Учтем, что в это время он диктовал несколько статей (о них еще будет речь), которые тоже считаются частью его «завещания». В них трудно усмотреть отсутствие здравого смысла, логики.

29 января секретарь Л. А. Фотиева записала, что Сталин спросил ее, «не говорю ли я Владимиру Ильичу чего-нибудь лишнего, откуда он в курсе текущих дел?.. Ответила — не говорю и не имею никаких оснований думать, что он в курсе дел».

Что означает этот разговор? То ли проницательность Ленина была гак велика, что он догадывался, основываясь на предыдущем опыте, о ходе текущих дел в партийном аппарате. Не исключено, что, несмотря на запрет врачей, кто-то информировал его об этом. Кто? Скорее всего, секретарь Гляссер. Весьма вероятно, она симпатизировала Троцкому, у которого были неплохие отношения с ее мужем Сухановым.

Впрочем, возможно, кое-что ему она «по секрету» сообщала, а о чем-то он и сам догадывался. Во всяком случае, как мы уже говорили, нельзя считать спонтанными ни его добавление к письму съезду от 24 декабря, ни, тем более, приведенную выше совершенно секретную и весьма резкую записку в адрес Сталина.

Она адресована «лично», хотя и с копией, предназначенной для Зиновьева и Каменева. Выходит, эти два члена Политбюро вели «конспиративные» разговоры с Надеждой Константиновной, обсуждая, в частности, поведение Сталина. Мог ли Ленин от них узнать о ссоре Сталина с Крупской? Трудно сказать. В то время они не были сторонниками Троцкого. Конечно, политики могут иметь какие-то свои, нам не понятные основания для тех или иных поступков. И все-таки, вряд ли «компромат» на Сталина исходил от них (если только в тот момент у них с Троцким не было тайного сговора).

4 февраля, как отметила М. А. Володичева, Владимир Ильич диктовал продолжение статьи «Лучше меньше, да лучше» больше получаса. «Вид свежий, голос бодрый… Надежда Константиновна передала мне, что у него был немецкий доктор (Ферстер), который наговорил ему много приятных вещей, разрешил гимнастику, прибавил часы для диктовки статей, и что Владимир Ильич был очень доволен». Однако после двухчасового перерыва его состояние ухудшилось: «Темп диктовки был медленнее обычного. Компресс на голове. Лицо побледнело. Видимо, устал».

На следующий день ему лучше не стало. Диктовал медленно, а после очередной запинки сказал:

— Что-то у меня сегодня не гладко, не бойко идет.

Вечером того же дня он работал 20 минут, был относительно бодр, хотя говорил медленно, жестикулируя левой рукой и перебирая пальцами правой.

Лечащий врач в эти дни отметил, что у Ленина наблюдались «сперва незначительные, а потом и все более глубокие, но всегда только мимолетные нарушения речи… Владимиру Ильичу было трудно вспомнить то слово, которое ему было нужно, то они проявлялись тем, что продиктованное им секретарше он не был в состоянии прочесть, то, наконец, он начинал говорить нечто такое, что нельзя было совершенно понять».

Последнее замечание злопыхатели немедленно перетолковали как указание на бред безумца. Но в действительности наблюдалось расстройство речи, а не умственной деятельности. Это разные вещи. Нечто подобное происходит с теми, кто перенес инсульт, затронувший речевой центр, расположенный в левом полушарии головного мозга. Эти люди не теряют даже чувства юмора, хотя внятно говорить не могут.

В конце февраля здоровье Ленина, судя по всему, несколько улучшилось. Он смог продиктовать сравнительно большую статью «Лучше меньше, да лучше». Кроме того, в зоне его внимания была национальная проблема.

И вот 5 марта произошло резкое и решающее обострение болезни, теперь уже без сколько-нибудь значительных улучшений в дальнейшем. Вряд ли можно сомневаться, что не случайно это событие совпало с гневным письмом Сталину, которое он тогда начал писать, но отложил, сказав, что у него сегодня что-то плохо выходит.

Одновременно он просил Троцкого выступить на Пленуме ЦК партии по «грузинскому делу». Возможно, Владимир Ильич вновь решил критиковать Сталина за русский великодержавный шовинизм. Это стало бы более веским основанием для снятия его с поста генсека.

Но Лев Давидович не был таким простачком, чтобы демонстрировать перед делегатами съезда свои претензии на высшую ступень власти и соперничество со Сталиным. Тем более когда это произошло бы на фоне «озвучивания» ленинских тезисов по национальному вопросу. Будучи хитроумным политиком, Троцкий отклонил предложение Владимира Ильича, сославшись на болезнь.

6 марта, закончив письмо Сталину, Ленин почувствовал себя плохо. Надежда Константиновна просила секретаря не пересылать письмо (возможно, она считала, что инцидент исчерпан, и не желала вновь обострять отношения с Иосифом Виссарионовичем). Однако на следующий день Володичева, переговорив с Каменевым, настояла на том, чтобы распоряжение Владимира Ильича было выполнено. (Не она ли сообщила Ленину о былой ссоре Сталина с Крупской?)

Сталин ответил тотчас. Его ответ не был сразу передан Ленину, который серьезно заболел.

* * *

Итак, судя по всему, известие о конфликте Сталина с Крупской, полученное Лениным с опозданием на два месяца, нанесло сильный удар, прежде всего, по нему. Вряд ли Надежда Константиновна, по какой-то непонятной причине вдруг припомнив давнюю обиду и решив отомстить Генеральному секретарю, рискнула бы пожертвовать ради такого сомнительного удовольствия здоровьем мужа.

В принципе, она могла решиться на такой шаг. Но это произошло бы не из-за личной неприязни (мелочность была ей чужда), а только из каких-то политических соображений.

Предположим, она была твердо уверена, что надо непременно, отбросив все сомнения и не считаясь со здоровьем мужа, снять Сталина с его поста. Но откуда бы взялась у нее такая уверенность и решимость? И ради кого она совершила бы поступок, способный повредить Ильичу? Был только один претендент на верховную власть — Троцкий. Она относилась к нему с уважением, не более того.

Так кто же и ради чего решился нанести «двойной удар» — и по Ленину, и по Сталину? Точнее даже так: невзирая на возможные тяжелые последствия для здоровья Ленина, восстановить его против Сталина, чтобы снять его с поста Генерального секретаря партии на предстоящем съезде ВКП(б)?

А может быть, Сталин из опасения, что из-за ленинской рекомендации, изложенной в письме к съезду, будет лишен поста генсека, специально использовал свой конфликт с Крупской для того, чтобы нанести смертельный удар по ее мужу? Некоторые авторы вполне серьезно оценивают такую возможность как весьма вероятную. При этом они ссылаются на страшное коварство, бесчеловечную жестокость и восточную хитрость Иосифа Виссарионовича.

Данная версия выглядит по меньшей мере глупой. Как, при всем своем хитроумии, мог этот злодей предугадать резкое ухудшение здоровья Ильича после получения им известия о ссоре Сталина и Крупской? Созвал предварительно консилиум врачей? Тут ведь надо было действовать наверняка. Проще всего было предугадать возмущение Ильича. Кстати, так и произошло; сначала возмущенное письмо, а только затем нервный срыв и ухудшение здоровья.

Учтем и то, что Ленин не счел нужным писать дополнительное письмо к съезду, а ограничился сугубо личным частным посланием. О том, что Сталин груб и способен злоупотреблять властью, он написал раньше.

Но главное даже не это. Ведь Владимир Ильич вовсе не собирался обнародовать свое «завещание» (кажется, это Надежда Константиновна уже после его смерти назвала данные документы «политическим завещанием Ленина). Следовательно, Сталин был заинтересован в том, чтобы здоровье Ильича не ухудшалось, ибо в противном случае «завещание» было бы опубликовано. При этом Сталину было целесообразно как можно мягче обходиться с Крупской и ни в коем случае не вступать в конфликт с Лениным.

Если бы Сталин подозревал Крупскую в кознях против него, или же она считала его виновным, хотя бы отчасти, в обострении болезни Ленина, то после его смерти отношения между ними стали по меньшей мере натянутыми. Этого не произошло. Судя по всему, она не была злопамятной и полагала, что былой конфликт со Сталиным давно исчерпан.

Крупская в конце 1924 года, написав первые главы воспоминаний о Ленине, послала рукопись Сталину. В сопроводительной записке призналась: «Это я написала с маху и, признаться, не могла перечесть… Напишите, пожалуйста, что думаете… Простите, что обращаюсь к Вам с этой личной просьбой, но что-то не могу сама решить. Но писать воспоминания я могу только так».

Ответ Сталина: «Надежда Константиновна! Прочитал Ваши воспоминания залпом и с удовольствием. Нужно обязательно напечатать, по возможности без изменений».

На мой взгляд, имеется наиболее вероятный и обоснованный ответ на вопрос, кому было выгодно до предела обострить отношения Ленина со Сталиным. В этом был заинтересован прежде всего, если не исключительно, Троцкий. Кто ему помогал? Скорее всего, либо Гляссер, Володичева, либо Фотиева.

Понимая, что подобное серьезное обвинение должно быть более точно аргументировано, не настаиваю, что предложенная версия единственно верная. Любая вероятность, пусть даже и большая (скажем, 90%), все- таки не достоверность.

Новое в блогах

Едва ли самая большая и чрезвычайно важная загадка «политического завещания» связана с тем, что оно сравнительно быстро — несмотря на запрет Ильича! — стало известно некоторым членам Политбюро, после чего была спровоцирована серьезная ссора между Лениным и Сталиным.

Мог ли Троцкий использовать упомянутое письмо к съезду и конфликт Крупской со Сталиным в своих интересах?

Кому-то может показаться, что вопрос этот звучит кощунственно по отношению к прославленному деятелю Революции и Гражданской войны, павшему жертвой сталинских репрессий. Тем более что Лев Давидович посвятил Владимиру Ильичу немало своих работ, отзываясь о нем в самых возвышенных тонах.

Судя по всему, Троцкий знал о том, что Ленин в своем письме поставил его на второе место после Сталина и указал на его серьезные недостатки как руководителя. Не потому ли он утверждал в 1925 году: «Никакого «завещания» Владимир Ильич не оставлял, и сам характер его отношения к партии, как и характер самой партии, исключает возможность такого «завещания»». По его словам, «под видом «завещания» в эмигрантской и иностранной буржуазной и меньшевистской печати упоминается обычно (в искаженном до неузнаваемости виде) одно из писем Владимира Ильича, заключавшее в себе советы организационного порядка».

Формально он был прав. Юридически оформленного завещания не было. Его и не могло быть, ибо власть в Советском государстве не передавалась по наследству. Как мы знаем, Ленин не предлагал кого-то конкретно на свое место, но лишь предельно кратко и достаточно емко характеризовал некоторых партийных лидеров. Однако обстоятельства сложились так, что тяжелая болезнь, а затем смерть прервали деятельность вождя. Поэтому его последние работы оказались, по сути, именно завещанием.

Почему же Троцкий не пожелал этого признать? По-видимому, ему не понравился отзыв о нем Ленина. Ведь Лев Давидович искренно верил в свое призвание как единственного достойного преемника «вождя мирового пролетариата». Так думал не только он один, но и некоторые влиятельные большевистские лидеры.

На исходе Гражданской войны А. В. Луначарский с восторгом отозвался о талантах Троцкого и признал кое в чем его превосходство над Лениным:

«Не надо думать, однако, что второй великий вождь русской революции во всем уступает своему коллеге; есть стороны, в которых Троцкий бесспорно превосходит его: он более блестящ, он более ярок, он более подвижен…

Когда происходит истинно великая революция, то великий народ всегда находит на всякую роль подходящего актера, и одним из признаков величия нашей революции является то, что Коммунистическая партия выдвинула из своих недр или позаимствовала из других партий, крепко внедрив их в свое тело, столько выдающихся людей, как нельзя более подходящих к той или другой государственной функции.

Более же всего сливаются со своими ролями именно два сильнейших среди сильных — Ленин и Троцкий».

Тут, как говорится, ни убавить, ни прибавить. Фигуры расставлены как на шахматной доске. Две наиглавнейшие. Бесспорные лидеры. Хотя некоторые комплименты в адрес Троцкого могут вызвать улыбку: более блестящ, ярок, подвижен, да еще и подходящий актер для своей роли. Последнее, конечно же, сказано в переносном смысле, но в сочетании с первыми качествами выглядит как признание в человеке не столько политика и деятеля, сколько актера и демагога.

Луначарского восхищает его ораторский талант: «Эффектная наружность, красивая широкая жестикуляция, могучий ритм речи, громкий, совершенно не устающий голос, замечательная складность, литературность фразы, богатство образов, жгучая ирония, парящий пафос, совершенно исключительная, поистине железная по своей ясности логика — вот достоинства речи Троцкого».

Такое впечатление производил Лев Давидович на своего сторонника, точнее, на многих своих поклонников. В этой связи интересно и полезно обратить внимание на реакцию других людей, представителей более или менее значительной части русского народа.

В декабре 1918 года А. Л. Ратиев пришел на объединенное собрание Курского партактива. Зал бывшего Дворянского собрания был переполнен. На сцене полукругом выстроились в два ряда люди. Вышли два военных стенографа. Каждый сел за свой стол, положив перед собой бумагу, карандаши и наган. Напряжение росло. Наконец в центре сцены появляется Председатель Реввоенсовета Республики Троцкий: наглухо застегнутая тужурка, бриджи, хромовые сапоги, пенсне. Начинает долгую речь. Говорит о международном положении. Все внимательно слушают. Переходит к внутреннему положению. И тут взрывается:

— Чем компенсировать свою неопытность? Запомните, товарищи, — только террором! Террором последовательным и беспощадным! Уступчивости, мягкотелости история никогда нам не простит. Если до настоящего времени нами уничтожены сотни и тысячи, то теперь пришло время создать организацию, аппарат, который, если понадобится, сможет уничтожать десятками тысяч. У нас нет времени, нет возможности выискивать действительных, активных наших врагов. Мы вынуждены стать на путь уничтожения, уничтожения физического всех классов, всех групп населения, из которых могут выйти возможные враги нашей власти…

— Есть только одно возражение, заслуживающее внимания и требующее пояснения. Это то, что, уничтожая массово, и прежде всего интеллигенцию, мы уничтожаем и необходимых нам специалистов, ученых, инженеров, докторов. К счастью, товарищи, за границей таких специалистов избыток. Найти их легко. Если будем им хорошо платить, они охотно поедут работать к нам…

По заверению Ратиева, он предельно точно передал слова Троцкого. Но так или иначе, основной посыл революционного террориста был, безусловно, таким. Следует только иметь в виду: такой людоедской установки Ленин не давал.

В нормальной дискуссии одной версии нередко противопоставляют другую — альтернативную. В политике и пропаганде, увы, в качестве альтернативы доверчивой публике преподносится красочно упакованная грязная ложь. Тем более в наше время рыночной продажности и покупаемости

Какая же есть альтернатива выводу, к которому мы пришли? Она имеет широкое распространение, ибо тиражируется в прессе, по радио и телевидению. Даже имеется соответствующая пьеса весьма известного политдраматурга М. Шатрова, обласканного вниманием членов Политбюро, а затем и «демократов». Она называется «Дальше… дальше… дальше!», хотя в смысле извращения истории вроде бы дальше ехать некуда.

Вкратце альтернативная версия истории болезни и «завещания» Ленина, обиды Крупской, выдвижения Сталина на вершину власти в стране и последующих событий такова.

Когда Владимир Ильич почувствовал себя плохо, исполненный коварства Сталин постарался максимально изолировать его от партии, Политбюро и народа. Зачем? Из непомерного честолюбия. Чтобы оставаться на вершине власти. Ведь Ильич хотел снять его с поста генсека. И даже еще неизвестно, что бы он дополнительно предпринял, если бы его не подверг домашнему аресту исполненный коварства и честолюбия Коба.

Надежда Константиновна разгадала этот бессовестный план. Она попыталась вызволить мужа из политического заключения, тайно сообщая ему о темных делах, творимых в Политбюро Сталиным. Когда тот понял, что его коварный и честолюбивый замысел срывается, то страшно обозлился. Он смертельно оскорбил Крупскую, с целью нанести двойной удар сразу и по ней, и по Ленину. Это ему удалось, ибо по части обругивания он был хорошим специалистом, пройдя курс обучения у сокамерников в царских тюрьмах и пересылках.

Из-за резкого обострения болезни вождя все пришли в замешательство. И тогда исполненный коварства, честолюбия и грубости генсек воспользовался случаем. Он притворился обиженным и сделал вид, что подает в отставку. Заодно пригрозил, что, если эту отставку примут, он учинит массовый террор. Без Ильича некому было его урезонить. К тому же у нас принято жалеть обиженных. Испуганные жалостливые партийцы вынуждены были согласиться на его предложение отвергнуть его предложение об отставке, и она была отвергнута.

Исполненный коварства, честолюбия, грубости, обид и терроризма злодей натравил одних своих врагов на других. Пока они грызлись, он первым подоспел к гробу вождя, которого свез в Мавзолей, и объявил себя его наследником. Угрожая репрессиями, приказал установить культ своей личности, запретив даже упоминание о ленинском завещании, где раскрывались его отвратительные качества и содержался призыв свергнуть тирана и грубияна с поста генсека.

Лишенные Ленина и его завещания, окончательно запутанные и запуганные партийцы с ужасом и отвращением провозгласили культ личности Сталина, назначив его своим вождем. Но в глубине своей души они чувствовали беспредельную любовь к своему любимцу Бухарину и еще более любимому Кирову, которого мечтали видеть на высоком посту генсека. За него они тайно проголосовали. Но тайну эту раскрыл Сталин. И тогда он, исполненный коварства, честолюбия, грубости, обид, терроризма, отвратительных качеств и культа своей личности, обезумев от безграничной власти, приступил-таки к массовым репрессиям. Миллионы крестьян загнал в колхозы, в Сибирь или в архипелаг ГУЛАГ. Устроил голод, чтобы избавиться от недовольных. Учинил кровавую расправу над Кировым, а затем и над Бухариным и всей ленинской гвардией.

Последующие события умом не понять, аршином общим не измерить. Они напрочь лишены здравого смысла. Ибо Сталин преисполнился не только коварства, честолюбия, грубости, обид, терроризма, отвратительных качеств и культа своей личности, но также безграничной власти, паранойи, разных маний и безумия. Поэтому перед Великой Отечественной войной он истребил всех талантливейших советских военачальников.

Ему хотелось запугать фашистов по старому великодержавному принципу «бей своих, чтоб чужие боялись». Своих он перебил, но чужих не испугал — времена изменились. Не зная, что еще натворить, он замыслил нанести коварный удар в спину ничего не подозревающим немцам, которые доверчиво заключили с ним мирное соглашение. План его сорвался в последний момент, когда доверчивые, исполненные мирных замыслов фашисты вынуждены были первыми начать Великую Отечественную войну.

Советский народ, терроризированный Сталиным, сначала решил свергнуть тирана, загнавшего их в колхозы и на архипелаг ГУЛАГ. Но потом передумал, потому что Гитлер колхозы не отменил. Доблестные союзники нанесли фашистам сокрушительный удар в Африке, после чего фюреру ничего не оставалось, как признать свое поражение, застрелиться и написать завещание, а советским войскам захватить Берлин.

Исполненный неисчислимых пороков и маний, страшный злодей всех времен и народов, предводитель империи зла и рабски покорных ему великоросских шовинистов приписал себе лавры победителя, отстранив и огорчив истинного Маршала Победы Жукова. Этого ему показалось мало, и он замыслил истребить всех евреев. Правда, начал с врачей, и к тому же русских. Но ведь с безумца взятки гладки.

Тиран всегда ненавидел евреев, завидуя их уму и предприимчивости (началось это еще с Троцкого). Но эту свою страсть он коварно скрывал, приблизив к себе Кагановича и Мехлиса, заставив жениться на еврейках своих приближенных, раздавая многим евреям Сталинские премии и всяческие награды. Однако на этот раз от его злодеяний и замыслов содрогнулся даже Божественный промысел и вынес ему смертный приговор…

Впрочем, мы слишком углубились в альтернативное прошлое. Оно получилось в стиле Всемирной истории, обработанной «Сатириконом». Но, по сути, все изложено так, как наврано во множестве публикаций, теле- и радиопередачах. Самое замечательное, что значительная часть публики воспринимает подобные версии всерьез.

Существует анекдот. Незадолго до смерти Сталин оставил два запечатанных конверта. На одном надпись: «Вскрыть в трудное время». На втором: «Вскрыть в критическое время».

Когда наступило трудное время, вскрыли первый конверт. Записка: «Сваливайте все на меня». Когда наступило критическое время, вскрыли второй конверт. Записка: «Делайте, как я»…

Основным пунктом негласного завещания Ленина было: укрепить Советский Союз. И его преемнику это удалось в полной мере. Таким же был и главный завет Сталина. Ну а что еще? Оставил ли он более конкретные указания тем, кто станет после него во главе державы?

Эти и многие другие вопросы, включая причины развала СССР, современного состояния России и вариантов ее возможного будущего, нам и предстоит обдумать.

20 июня 1950 года в газете «Правда» появилась статья И. В. Сталина «Относительно марксизма в языкознании». Она была воспринята читателями, мягко говоря, неоднозначно. До этого вождь редко выступал на страницах центрального органа партии, имевшего гигантский тираж. Тем более что в данном случае речь шла вроде бы о каких-то теоретических проблемах одной из гуманитарных наук.

Я тогда закончил девятый класс и был сильно удивлен. Престарелый руководитель страны, вождь народов, крупнейший государственный деятель эпохи вдруг на какое-то время оставил свои важнейшие дела (страна еще только восстанавливалась после войны) и озаботился темой, которую он не мог знать профессионально. Разве все остальные вопросы у нас решены?

Признаться, у меня мелькнула мысль: странно поступил товарищ Сталин на старости лет. Или он собирается уходить на пенсию? Когда через два с половиной года Сталин умер, я укрепился в своем мнении, что его данная работа была несвоевременной, необязательной, а постоянные восхваления сталинского гения чрезмерно преувеличены.

Начиналась статья: «Ко мне обратилась группа товарищей из молодежи с предложением — высказать свое мнение в печати по вопросам языкознания, особенно в части, касающейся марксизма в языкознании. Я не языковед и, конечно, не могу полностью удовлетворить товарищей. Что касается марксизма в языкознании, как и в других общественных науках, то к этому делу я имею прямое отношение».

В те времена вряд ли у кого-то возникла мысль о том, что Сталин мог позволить кому-то написать текст за себя. Тем более было непонятно его желание продемонстрировать свои знания в непростой области языкознания. Неужели вождь настолько уверен в себе, что не опасается попасть впросак?

Впрочем, политизированный писатель Э. Радзинский утверждал, будто «он разрешил своим академикам поработать на него. Правда, и сам хорошо потрудился — не только переписал заново все от начала до конца, но и добавил туда свои новые, потаенные мысли».

Идейный соратник этого писателя политисторик Б. С. Илизаров добавил свою дополнительную струю, утверждая, что Сталин «обладал способностью точно оценить чужую мысль. Но творческой потенции в нем не было. Даже его известные «научные» работы по национальному вопросу, по политэкономии и языкознанию ничтожны по своей базе и выводам. Достаточно сказать, что в основе его изысканий по языкознанию лежат несколько статей из одного тома БЭС, посвященных яфетической концепции Н. Марра, двух небольших отдельных работ академика и нескольких цитат из классиков марксизма».

Сталин – Политическое завещание (скачать)

Выхолощенный до примитивных схем марксизм — на радость лекторам-попугаям и пропагандистам — материальную и духовную структуру общества представлял в виде двух основных категорий. В основании, как положено, покоится экономический базис, а над ним -разнообразные надстройки.

Сталин пояснял: «Базис есть экономический строй общества на данном этапе его развития. Надстройка — это политические, правовые, религиозные, художественные, философские взгляды общества и соответствующие им политические, правовые и другие учреждения». Где же в такой стройной системе место языка? Стараясь перейти на позиции марксизма, Н. Я. Марр нашел единственный, как ему показалось, верный ответ: язык следует отнести к категории надстройки.

Сталин возразил, сославшись на то, что в России был ликвидирован старый капиталистический базис и построен социалистический с его специфическими надстройками, а русский язык и все прочие не претерпели коренных изменений.

Уклончивый ответ Сталина порождает массу вопросов. И это, конечно же, прекрасно. Самое безнадежное, когда вынесены решения окончательные, не предполагающие дальнейших исследований, не имеющие развития.

Сталину в его практической деятельности, в усилиях по созданию и укреплению нового, невиданного ранее государственного и общественного устройства приходилось не раз пренебрегать догмами марксизма-ленинизма. Жизнь невозможно уложить в прокрустово ложе любой теоретической конструкции.

Но все-таки научный метод предполагает создание гипотез, теорий и — более широко — учений, эмпирических обобщений. Тут без упрощения не обойтись. Не менее важно выработать определенное мировоззрение, чтобы иметь какие-то ориентиры в дебрях идей и фактов.

Может показаться странным, что идеи почтенного академика, избравшего марксизм как основу мировоззрения и попытавшегося с этих позиций осмыслить языкознание (как профессионал!), были решительно отвергнуты именно тем, кого принято было считать четвертым из когорты основоположников этого учения. Не проявилась ли ревность «матерого марксиста» к тому, кто посмел вторгнуться на его идейный плацдарм?

Нет, конечно. Сталин выступил, как бы это ни показалось странным, в защиту профессиональных научных теорий от влияния политики, господствующей идеологии. В то время иные ученые под впечатлением социального переворота были готовы, говоря словами С. Есенина, «задрав штаны, бежать за комсомолом», вносить революционные вихри в науку. Однако бывший пламенный революционер, а ныне государственный деятель, ставший по этой причине консерватором, предложил каждому специалисту заниматься своим делом без оглядки на политическую конъюнктуру.

Вряд ли Марр желал приобрести какие-то выгоды из своего стремления осмыслить языкознание с позиций марксизма. Судя по всему, он искренно поверил в то, что такое победоносное учение, логически выстроенное и подтверждаемое Победой социализма, открывает новые перспективы и в науке.

Вообще-то, Марр шел, можно сказать, по следам классиков языкознания. Например, Вильгельм фон Гумбольдт в мае 1802 года писал Фридриху Шиллеру, что для него «общая энциклопедия языкознания» связана с «философией и народоведением». Но одно дело — связывать с философскими учениями (это происходит вольно или невольно во всех науках при переходе от частных проблем к обобщениям), а совсем другое — подчинять им научную мысль.

В своей работе Сталин вовсе не делал каких-то научных открытий и вряд ли на них претендовал. С позиции здравого смысла он высказывал достаточно тривиальные мысли, критикуя воззрения Н. Я. Марра. Иногда кажется, что академик и его сподвижники в своем стремлении укоренить марксизм в языкознании просто утратили ощущение реальности.

Они воспользовались религиозным методом: основывались на цитатах из сочинений, которые считали авторитетными. А подбирали их так, чтобы доказать полюбившуюся идею. Марксисты-ленинцы (отчасти и сам Сталин) сплошь и рядом поступали так же. Но это относилось главным образом к проблемам полигики, идеологии. Для создания научной теории такой метод противопоказан.

Правда, в статье Сталина об этом нет речи. Он старался, прежде всего, доказать, что Марр и его сторонники неправильно поняли высказывания классиков марксизма. Например, у Маркса в статье «Святой Макс» сказано, что у буржуа есть «свой язык», который «есть продукт буржуазии». Казалось бы, явное свидетельство в пользу классового характера языка.

Словно обучая ученых корректности в цитировании, Сталин привел им в назидание другую выдержку из той же статьи, где говорится о «концентрации диалектов в единый национальный язык, обусловленной экономической и политической концентрацией». И пояснил: «Маркс просто хотел сказать, что буржуа загадили единый национальный язык своим торгашеским лексиконом, что буржуа, стало быть, имеют свой торгашеский жаргон».

Другой пример. Ф. Энгельс написал: «Английский рабочий класс с течением времени стал совсем другим народом, чем английская буржуазия», а «рабочие говорят на другом диалекте, имеют другие идеи и представления, другие нравы и нравственные принципы, другую религию и политику, чем буржуазия».

В данном конкретном случае Иосиф Виссарионович поддержал авторитет классика марксизма, полностью согласившись с ним: «Совершенно правильно, что идеи, представления, нравы, нравственные принципы, религия, политика у буржуа и пролетариев прямо противоположны». И тут же добавил: «Но при чем здесь национальный язык, или «классовость» языка? Разве наличие классовых противоречий в обществе может служить доводом в пользу «классовости» языка или против необходимости единого национального языка? Марксизм говорит, что общность языка является одним из важнейших признаков нации, хорошо зная при этом, что внутри нации имеются классовые противоречия».

Критикуя своих оппонентов, Сталин, тем не менее, избегал грубого нажима и безапелляционных утверждений. Он старался убедительно доказать свое мнение. Вот характерный пример его рассуждений.

«Ссылаются на то, что одно время в Англии английские феодалы «в течение столетий» говорили на французском языке, тогда как английский народ говорил на английском языке, что это обстоятельство является будто бы доводом в пользу «классовости» языка и против необходимости общенародного языка. Но это не довод, а анекдот какой-то. Во-первых, на французском языке говорили тогда не все феодалы, а незначительная верхушка английских феодалов при королевском дворе и в графствах. Во-вторых, они говорили не на каком-то «классовом» языке, а на обыкновенном общенародном французском языке. В-третьих, как известно, это баловство французским языком исчезло потом бесследно, уступив место общенародному английскому языку. Думают ли эти товарищи, что английские феодалы и английский народ «в течение столетий» объяснялись друг с другом через переводчиков, что английские феодалы не пользовались английским языком, что общенародного английского языка не существовало тогда, что французский язык представлял тогда в Англии что-то большее, чем салонный язык, имеющий хождение лишь в узком кругу верхушки английской аристократии?»

Читая Сталина, невольно подумаешь: да как же все просто? Он же высказывает очевидные, тривиальные истины. Как же некоторые профессиональные языковеды не додумались до них? Выходит, учение марксизма-ленинизма о классовой борьбе и непримиримых противоречиях в буржуазном обществе пробудило ультрареволюционные порывы у некоторых большевиков.

«У нас были одно время «марксисты», — писал Сталин, — которые утверждали, что железные дороги, оставшиеся в нашей стране после Октябрьского переворота, являются буржуазными, что не пристало нам, марксистам, пользоваться ими, что нужно их срыть и построить новые, «пролетарские» дороги. Они получили за это прозвище «троглодитов»…

Понятно, что такой примитивно-анархический взгляд на общество, классы, язык не имеет ничего общего с марксизмом. Но он, безусловно, существует и продолжает жить в головах некоторых наших запутавшихся товарищей».

Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. С другой стороны, тов. Троцкий, как доказала уже его борьба против ЦК в связи с вопросом о НКПС, отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела.

25.ХII.22 г. Записано М.В.

Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т.д. Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью, но я думаю, что с точки зрения предохранения от раскола и с точки зрения написанного мною выше о взаимоотношении Сталина и Троцкого, это не мелочь, или это такая мелочь, которая может получить решающее значение.

4 января 1923 г. Записано Л.Ф.

Политическая и научная актуальность принципиальной борьбы против любого мифотворчества в отношении В.И.Ленина определяется задачами, стоящими перед современным коммунистическим движением. Эта борьба не столько оборонительная, преследующая цель восстановить в глазах трудящихся образ В.И.Ленина во всем его величии, сколько наступательная, призванная обеспечить подготовку и победу грядущей коммунистической революции.

Среди мифов, связанных с жизнью и деятельностью В.И.Ленина, наиболее коварным, изощренным, а также самым разрушительным по своим политическим и идеологическим последствиям оказался миф о так называемом «политическом завещании» В.И.Ленина, под которым принято понимать комплекс документов, известных также как его «последние письма и статьи». Научная сторона проблемы состоит в установлении ленинского авторства каждого из входящих в «завещание» документов. Необходимость такой постановки вопроса диктуется этими самыми документами. Они представляют собой тексты, напечатанные на пишущей машинке, В.И.Лениным не подписанные и никоим образом не заверенные. Надписи «Записано М.В.» или «Записано Л.Ф.» не могут заменить заверительной надписи, тем более, что в ряде случаев полностью исполнены на пишущей машинке. Случилось так, что ленинское авторство этих документов публично с самого начала сомнению не подвергалось. Принадлежность их В.И.Ленину признавалась как аксиома. Это вынужден был принимать и И.В.Сталин. Это вполне устраивало руководителей КПСС после его смерти и использовалось ими в политических целях. Историческая наука тоже была вынуждена принять навязанные ей правила и условия «игры». Между тем, научный подход требует подвергнуть этот комплекс ленинских документов источниковедческому анализу. Правильная научная постановка вопроса в данном случае состоит не в доказывании того, что тот или иной документ не принадлежит В.И.Ленину, а в доказательстве того, что он принадлежит ему.

К действительно ленинской части «Завещания» относятся его «Странички из дневника», «О нашей революции», «Как нам реорганизовать Рабкрин», «Лучше меньше, да лучше», опубликованные в январе-начале марта 1923 г., диктовки («письмо к съезду») 26-29 декабря 1922 г. (о реорганизации ЦК партии и РКИ, о придании законодательных функций Госплану), а также 4 и 6 января 1923 года («О кооперации»). Хотя все эти документы и не подписаны В.И.Лениным, но их тексты, работа над ними (или отдельные фазы ее) зафиксированы в различных документах делопроизводства ленинского секретариата в режиме реального времени, а также в документах Политбюро. Т.е. оставили свой видимый след в момент работы В.И.Ленина над ними или сразу же после ее окончания, когда Ленин был еще дееспособен. Наконец, они хорошо согласуются с теми документами, которые получал В.И.Ленин и которые он брал для разработки, с той дискуссией, которая в то время шла в ЦК партии, с той позицией, которую он в ней занимал. Эти документы внутренне не противоречат друг другу, в них есть развитие взглядов, позиции, но не принципиальная смена их. Наконец, они не противостоят прежде заявленной В.И.Лениным позиции по тем или иным вопросам.

С совершенно иной ситуацией мы сталкиваемся в случае со второй группой документов — с неленинской частью «ленинского завещания», к которой относятся 1) печально знаменитые «характеристики», т.е. «диктовки» 24-25 декабря 1922 г. и 4 января 1923 г., в которых подводится база под политическую атаку против И.В.Сталина как фактического преемника В.И.Ленина в качестве лидера партии; 2) т.н. «статья» «К вопросу о национальностях или об «автономизации»», а также 3) примыкающие к ним по смыслу и политической направленности письма, «продиктованные» 5 и 6 марта 1923 г. (Троцкому, Мдивани, Махарадзе) с заявлением о политической солидарности с ними, а также И.В.Сталину с угрозой разрыва личных отношений. Нет ни единого документа, который бы в режиме реального времени зафиксировал работу В.И.Ленина над ними. Получается, что сам В.И.Ленин свою работу над ними не свидетельствует, свидетельств со стороны тоже нет!

Но все-таки, может спросить читатель, откуда-то нам известно об этой работе? О ней сообщают 1) т.н. «Дневник дежурных секретарей» В.И.Ленина и 2) лица, передававшие эти тексты в ЦК партии. Остановимся на этих свидетельствах подробнее. «Дневник» секретарей — один из самых излюбленных историками и публицистами источников, подлинность (и авторитет) которого никем прежде не подвергались сомнению. И напрасно. Изучение его приводит к выводу, что этот «дневник» в записях после 18 декабря 1922 г. не является документом делопроизводства ленинского секретариата, фиксирующего события в режиме реального времени, он есть плод литературно-художественного творчества на заданную историческую тему. Попросту говоря, он есть фабрикат, фальшивка. Судите сами. Приступ болезни 18-22 декабря 1922 г. выводит В.И.Ленина из прежнего режима работы. Соответственно перестает в прежнем режиме функционировать и его секретариат, обрываются записи в дневнике. А когда возобновляются, они являют нам совершенно иной «дневник». Мало того, что дневник ведется нерегулярно, между отдельными записями оставляют незаполненными целые листы или значительные части их, с тем, чтобы в эти пустоты внести записи за пропущенные даты. Об этом прямо говорят сделанные кем-то пометы, суть которых в том, что Л.А.Фотиева должна сделать запись за 28 декабря 1922 г., 4, 9-10, 24 января 1923 г., М.В.Володичевой предписывалось внести запись за 26 декабря и 17 марта.

Завещание Сталина (фрагменты черновика)

Не спасают положения и источники мемуарного характера, в частности, воспоминания Троцкого, секретарей В.И.Ленина Фотиевой, Володичевой, Гляссер, пытавшихся засвидетельствовать ленинское авторство этих документов и тем самым создать необходимую «источниковую базу». Они настолько противоречат делопроизводственным документам и записям врачей, друг другу, а порой и сами себе, что их информация не может быть принята на веру и послужить надежным свидетельством ленинского авторства этих текстов. Остается верить им на слово. Но это удел тех, кто хочет быть обманутым..

Вопрос о письме Ленина Сталину с угрозой разрыва личных отношений требует дополнительного изучения. Здесь мы отметим, что вся история диктовки В.И.Лениным этого письма и его отсылки И.В.Сталину достаточно темна и противоречива. Пусть читатель сам сравнит свидетельства М.И.Ульяновой и М.В.Володичевой (см. В.И.Ленин Полн. собр. соч., т.45, с.486; Известия ЦК КПСС, 1989, N12, с.198-199). Володичева утверждает, что ответ И.В.Сталина она записала сама под его диктовку. Но ответ почему-то существует в двух вариантах: один написан почерком И.В.Сталина (или под него?), другой почерком (якобы Володичевой), который от начала к концу письма меняется до неузнаваемости. Причем этим же почерком выполнена и подпись. Зачем два ответа? И почему ни один из них не был передан В.И.Ленину, хотя между ответом Сталина (7 марта) и окончательной утратой Лениным работоспособности (10 марта) для этого были и время и условия.

«Статья» по национальному вопросу удивительна не только рядом положений абсолютно неожиданных для В.И.Ленина, совершенно несвойственной ему русофобией, но и такими формулировками, в которых невозможно узнать В.И.Ленина. Например: «Я уже писал в своих произведениях по национальному вопросу…» А вот еще: автор предлагает «подождать с образованием СССР до тех пор, пока государственный аппарат не станет «своим»». Таких условий в сентябре-декабре 1922 года Ленин не ставил. Если исходить из этого «условия», то не только СССР не надо было образовывать, но и Закавказскую федеративную советскую республику тоже надо было расформировать. А ведь В.И.Ленин боролся за ее создание с Мдивани и его сторонниками. Более того, тогда и РСФСР надо было бы ликвидировать — ведь аппарат-то пока не «свой»! Дальше — больше. Автор связывает реализацию права выхода из состава СССР с качеством государственного аппарата! Но разве госаппарат решал давать или не давать республике это право?! Ленин прекрасно знал, кто, где и как будет решать этот вопрос в условиях политической системы диктатуры пролетариата, которую он создавал и укреплял сам. Этот аргумент не из арсенала Ленина. Зато такие аргументы мы можем найти в рассуждениях грузинских национал-уклонистов. Наконец, ставить вопрос об «автономизации» после того, как вопрос об СССР решен на предложенных самим В.И.Лениным принципах, значит возвращаться к вопросам давно устаревшим. В конце 1922 г. никто уже не говорил о создании СССР на принципах автономизации. Зато многие говорили против автономизации, имея в виду ликвидацию РСФСР. Но при чем здесь Ленин? Авторов этой «ленинской статьи» надо искать среди противников объединения союзных республик в федерацию, среди сторонников конфедерации. Ленин к их числу не принадлежал. В самой статье четко просматриваются три различных блока и их близость к идеям, развиваемым Мдивани, Сванидзе, Раковским. Не положил ли автор этой «статьи» в ее основу их документы? Кто был ее автором еще предстоит выяснить, но есть основания считать, что ее автором был Троцкий. В.И.Ленин автором быть не мог. Доказательств его авторства нет!

Затем было проголосовано предложение, что документ должен быть оглашён на закрытых заседаниях отдельных делегаций. Хотя таким образом с «Письмом к съезду» были ознакомлены все делегации^[2], оно не упоминалось в материалах съезда, так как Ленин не предназначал его для публикации. Позже этот факт использовался оппозицией для критики Сталина и партии (утверждалось, что ЦК скрыл «завещание» Ленина)^[4]. Сам Сталин (в связи с этим письмом несколько раз ставивший перед пленумом ЦК вопрос о своей отставке^[5]) эти обвинения отвергал^[6]. 10 ноября 1927 года в приложении «Дискуссионный листок» к газете «Правда» Ленинское «Письмо к съезду» было напечатано. Более того, в том же 1927 году этот документ был помещён в бюллетене № 30 XV съезда ВКП(б).

C началом массовых репрессий в СССР в 30-х годах эта статья была объявлена сталинским руководством фальшивкой. Её хранение наказывалась длительными сроками тюремного заключения^[7]. Вновь доступной для читателей в СССР она стала только после XX съезда КПСС.

В декабре 1922 года состояние здоровья Ленина резко ухудшилось. В этот период он, тем не менее, надиктовал несколько заметок: кроме «Письма к съезду», это были «О придании законодательных функций Госплану», «К вопросу о национальностях или об „автономизации“», «Странички из дневника», «О кооперации», «О нашей революции (по поводу записок Н. Суханова)», «Как нам реорганизовать Рабкрин (Предложение XII съезду партии)», «Лучше меньше, да лучше».

Надиктованное Лениным «Письмо к съезду» часто рассматривают как ленинское завещание ^[8]. Некоторые полагают, что в этом письме содержалось настоящее завещание Ленина, от которого в дальнейшем отклонился Сталин^[9]. Сторонники этой точки зрения полагают, что, если бы страна развивалась по настоящему ленинскому пути, многих проблем не возникло бы^[10].

На съезде РКП(б) в мае 1924 года в Москве работа Ленина «Письмо к съезду» была оглашена по делегациям. В 1927 году оно было опубликовано в бюллетене № 30 XV съезда партии, а в 1956 году — отдельным изданием в дополнительном 36-м томе четвёртого издания полного Собрания сочинений Ленина.

В своей речи после закрытия XX съезда КПСС в 1956 году «О культе личности и его последствиях» Н. С. Хрущёв использовал ленинские оценки Сталина для дискредитации последнего.

Конфликт Сталина с Крупской, требовавшего от последней беречь Ильича от волнений, заставил Ленина пересмотреть его назначение, и в добавлении к «Письму к съезду» от 4 января 1923 года Ленин указал:

«Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д. Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью. Но я думаю, что с точки зрения предохранения от раскола и с точки зрения написанного мною выше о взаимоотношении Сталина и Троцкого, это не мелочь, или это такая мелочь, которая может получить решающее значение»^[12].

Тем не менее, Ленин не предложил другой кандидатуры. Перед началом XIII съезда РКП(б) (май, 1924) Н. К. Крупская передала ленинское «Письмо к съезду». В ответ Сталин, по утверждению Троцкого, впервые заявил об отставке:

• Журналист Иван Варравин, герой романа Юлиана Семёнова «Репортёр» (1987), упоминает «Письмо к съезду» в своих записках и бегло анализирует обстоятельства его создания.
• Неофициальным названием «Письма к съезду» был озаглавлен телесериал Николая Досталя (2007), снятый по произведениям Варлама Шаламова.

Новая экономическая политика, базировавшаяся на развитии рынка, противоречила партийным догмам: классовому подходу, приоритету политики над экономикой, что неизбежно порождало кризисы.

В 1923 году возник «кризис сбыта» промышленной продукции. 100 млн. крестьян получившие экономическую свободу, наполнили рынок дешевыми продуктами. Чтобы обеспечить развитие промышленности, изыскать для этого средства, государство искусственно повышает цены на промышленные товары. Покупательная способность крестьян снизилась в 2 раза. В ответ крестьяне стали задерживать отсыпку зерна по продналогу в госхранилища .Повышение цен отрицательно сказалось и на самой промышленности, упал спрос на удобрения и другие виды товаров, традиционно приобретаемых крестьянами, что привело к затовариванию. Нарушился товарообмен между городом и деревней. Начались массовые рабочие забастовки. Из-за отсутствия кредитов не выплачивались зарплаты, росло число безработных.

Для ликвидации кризиса сбыта государство решительно вмешалось в процесс ценообразования. Административным путём были снижены цены на промышленные товары и повышены заготовительные цены на сельскохозяйственную продукцию. Срочно был предоставлен дешевый кредит крестьянам. Эти меры к концу 1925 года стабилизировали положение в стране.

В 20-е годы обострилась партийная борьба, происходили многочисленные дискуссии по вопросам экономического развития, рабочей и партийной демократии, бюрократизма, стиля и методов руководства. Эти дискуссии в правящей и единственной партии в стране оказывали большое влияние на судьбу государства. После смерти Ленина началась острая борьба за лидерство в партии.

Историки выделяют 4 этапа внутрипартийной борьбы в 20-е годы.

1 этап, 1923 – 1924 гг. – борьба «левой оппозиции» во главе с Троцким против бюрократизации партийного аппарата, перерождение старых партийных кадров. Основные действующие лица – Троцкий, Сталин, Каменев, Зиновьев, Рыков, Томский, Бухарин.

2 этап, 1925 – 1926 гг. – разрыв Сталина с Зиновьевым и Каменевым. Создание «новой оппозиции» во главе с Зиновьевым и Каменевым, которая выступала протии самовластия Сталина и проиграла борьбу. Главные действующие лица – Сталин, Бухарин, Троцкий, Каменев, Зиновьев.

3 этап, 1926 – 1927 гг. – создание троцкистско – зиновьевского оппозиционного блока, сторонники которого предлагали ускорить процесс индустриализации за счёт крестьянства, но главную роль они видели в том, чтобы устранить Сталина с поста Генерального секретаря ЦК партии. Борьба оппозиционерами была проиграна. Участники драмы – Сталин, Бухарин, Рыков, Троцкий, Зиновьев, Каменев, Преображенский.

4 этап 1928 – 1929гг. – борьба «правых уклонистов» против применения Сталиным чрезвычайных мер в экономике, против насильственной коллективизации. Политический переворот в ноябре 1929 года укрепил власть Сталина в Политбюро и началось превращение его в диктатора. Отказ от НЭПа. Действующие лица – Сталин, Молотов, Ворошилов, Бухарин, Рыков, Томский.

Среди наших постоянных авторов:

В 1928 году начался последний этап внутрипартийной драмы. Он совпал с очередным кризисом НЭПа, в стране возник кризис хлебозаготовок. Кризис мог быть преодолён при условии проведения разумной политики цен, развития кооперации, материального стимулирования труда крестьян. Но сталинская группа пошла на свертывание НЭПа, на применение чрезвычайных мер, т.е. насилия по отношению к крестьянству. В случае отказа сдавать хлеб по низким ценам крестьян объявляли кулаками и спекулянтами и привлекали к суду, а хлеб конфисковали. Против чрезвычайных мер выступили члены Политбюро во главе с Н. Бухариным. В ноябре 1929 года на Пленуме ЦК группа Бухарина была обвинена в «правом уклонизме», Бухарин выведен из состава Политбюро, некоторые историки считают, что в ноябре 1929 года произошёл политический переворот. Он не сопровождался сменой форм власти, не было бурных событий. Просто кардинально изменился состав руководства партии, из Политбюро были устранены все политические оппоненты Сталина, начались кадровые перемены в Центре и на местах. В Политбюро остались только сторонники Сталина, которые признавали в нём единственного вождя партии. Стали фактически стал диктатором страны, его власть никем и ничем не ограничивалась.

В результате внутрипартийной борьбы в 20-х годах во главе партии встал Сталин. Резко снизился интеллектуальный уровень руководителей партии и страны, их политическая культура. Фактически Сталин обезглавил политическое руководство, которое лишилось возможности проводить такую гибкую политику, как НЭП. Сталин и его окружение формировали «казарменную» модель социализма, использовали административные методы руководства. В 30-е годы в стране начались массовые репрессии.

Вопросы:

1. В чем состояли причины внутрипартийной борьбы в 20-е годы?

2. Против чего выступала оппозиция в партии в 20-е годы?

3. Чем можно объяснить победу команды Сталина во внутрипартийной борьбе?

• Всеобщая история
• Исторические статьи
• История России 1 часть
• История России 2 часть
• новости
• Рабочие прог по истории России

В отличие от «характеристик» обстоятельства появления текста «добавления» к ним (диктовка 4 января 1923 г.) до сих пор остаются неясными. Неизвестно кто, когда и при каких обстоятельствах впервые ввел этот документ в политическую жизнь. Неизвестен и полный круг лиц, которые были первыми ознакомлены с этим документом. Достоверная информация содержится в переписке Зиновьева и Бухарина со Сталиным, но ее очень немного. Известно, что первоначально его называли «письмом Ильича о секретаре» и предназначалось оно XII съезду РКП(б), а также то, что в число знакомых с «добавлением» сначала входили Зиновьев, Каменев и Бухарин. Сталин узнал о существовании этого письма Ленина от Зиновьева и Бухарина и только тогда, когда они сочли это политически выгодным для себя, — в конце июля 1923 г.[1495], хотя они, а также Каменев знали о нем еще до отъезда Зиновьева и Бухарина в отпуск, т.е. до 10 июля 1923 г.[1496] Был ли знаком с «письмом Ильича о секретаре» Троцкий до извещения о нем Сталина — неизвестно, но есть основания предполагать, что был.

Передать им текст данного «Письма» мог только тот, кто имел доступ к ленинским документам и мог распоряжаться ими, не вызывая сомнения в ленинском авторстве передаваемого документа, но одновременно являясь доверенным человеком политических противников Сталина. Этим требованиям удовлетворяют Крупская, Фотиева, Гляссер и Володичева. Ничто не указывает на причастность технических работников ленинского секретариата к передаче этого документа кому-либо из членов Политбюро. Поэтому можно предположить, что «письмо Ильича о секретаре», как и «характеристики», попало им в руки при участии Крупской. Поскольку Зиновьев — один из двух-трех человек, которые знали о нем прежде других, то нельзя исключить, что «Письмо» он получил от Крупской одновременно с «характеристиками» или вскоре после них. Нельзя исключить, что информация о «письме» от Крупской поступила Троцкому. В этом случае Зиновьев мог получить ее от него через Бухарина, который в это время поддерживал отношения как с Троцким, так и с Зиновьевым, и поэтому мог играть роль посредника. В пользу этого говорит и тот факт, что в предложениях, с которыми выступал Бухарин и которые были поддержаны Зиновьевым, был учтен и политический интерес Троцкого — он вместе с Зиновьевым должен был войти в состав реорганизованного Оргбюро ЦК.

Если исходить из принятой в традиционной историографии версии, что тексты ленинского «Завещания» хранились у Крупской, которой позволялось вскрыть запечатанные конверты, то следует вывод, что она нарушила волю Ленина*. Политический смысл этого шага в контексте внутрипартийной борьбы середины 1923 г. мог состоять в активизации сомнений, колебаний и соперничества внутри ленинской группы в ЦК, подрыве позиций Сталина, создании условий для продвижения в руководящую группу Троцкого. Это было выгодно Троцкому, но не только ему. В истории введения в политическую жизнь партии «письма Ильича о секретаре» хорошо прочитывается политический интерес Зиновьева и Бухарина. Зная о письме Ленина, адресованного якобы съезду партии, они скрывают его даже от членов Политбюро ЦК РКП(б) и используют в качестве средства политического давления на Сталина. Об этом говорит история так называемого «пещерного совещания», главным героем которого, судя по всему, был Зиновьев, претендовавший на роль лидера партии. Между тем съезд РКП(б) выявил как падение его авторитета, так и рост авторитета Сталина, поэтому к лету 1923 г. Зиновьев не только имел все основания желать ослабления политических позиций Сталина, не только не скрывал эти намерения, но и предпринимал практические меры для решения этой проблемы**.

История работы Ленина «Письмо к съезду». Справка

Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. С другой стороны, тов. Троцкий, как доказала уже его борьба против ЦК в связи с вопросом о НКПС, отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела.

25.ХII.22 г. Записано М.В.

Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т.д. Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью, но я думаю, что с точки зрения предохранения от раскола и с точки зрения написанного мною выше о взаимоотношении Сталина и Троцкого, это не мелочь, или это такая мелочь, которая может получить решающее значение.

4 января 1923 г. Записано Л.Ф.

Политическая и научная актуальность принципиальной борьбы против любого мифотворчества в отношении В.И.Ленина определяется задачами, стоящими перед современным коммунистическим движением. Эта борьба не столько оборонительная, преследующая цель восстановить в глазах трудящихся образ В.И.Ленина во всем его величии, сколько наступательная, призванная обеспечить подготовку и победу грядущей коммунистической революции.

Среди мифов, связанных с жизнью и деятельностью В.И.Ленина, наиболее коварным, изощренным, а также самым разрушительным по своим политическим и идеологическим последствиям оказался миф о так называемом «политическом завещании» В.И.Ленина, под которым принято понимать комплекс документов, известных также как его «последние письма и статьи». Научная сторона проблемы состоит в установлении ленинского авторства каждого из входящих в «завещание» документов. Необходимость такой постановки вопроса диктуется этими самыми документами. Они представляют собой тексты, напечатанные на пишущей машинке, В.И.Лениным не подписанные и никоим образом не заверенные. Надписи «Записано М.В.» или «Записано Л.Ф.» не могут заменить заверительной надписи, тем более, что в ряде случаев полностью исполнены на пишущей машинке. Случилось так, что ленинское авторство этих документов публично с самого начала сомнению не подвергалось. Принадлежность их В.И.Ленину признавалась как аксиома. Это вынужден был принимать и И.В.Сталин. Это вполне устраивало руководителей КПСС после его смерти и использовалось ими в политических целях. Историческая наука тоже была вынуждена принять навязанные ей правила и условия «игры». Между тем, научный подход требует подвергнуть этот комплекс ленинских документов источниковедческому анализу. Правильная научная постановка вопроса в данном случае состоит не в доказывании того, что тот или иной документ не принадлежит В.И.Ленину, а в доказательстве того, что он принадлежит ему.

Проведенное автором исследование этого вопроса с использованием всех доступных сегодня исследователям архивных материалов привело к следующим основным наблюдениям и выводам. Если говорить кратко, то суть их сводится к следующему: в т.н. «Завещании» четко выделяются два комплекса документов: 1) ленинское авторство которых вполне и без каких-либо трудностей доказывается различными способами и 2) ленинское авторство которых не доказывается никоим образом. В этой связи важно отметить, что ни один действительно ленинский текст в своем оригинальном виде не имеет какой-либо антисталинской направленности. И наоборот, часть т.н. «Завещания», В.И.Ленину не принадлежащая, вся пронизана антисталинскими настроениями, политически заострена против него.

К действительно ленинской части «Завещания» относятся его «Странички из дневника», «О нашей революции», «Как нам реорганизовать Рабкрин», «Лучше меньше, да лучше», опубликованные в январе-начале марта 1923 г., диктовки («письмо к съезду») 26-29 декабря 1922 г. (о реорганизации ЦК партии и РКИ, о придании законодательных функций Госплану), а также 4 и 6 января 1923 года («О кооперации»). Хотя все эти документы и не подписаны В.И.Лениным, но их тексты, работа над ними (или отдельные фазы ее) зафиксированы в различных документах делопроизводства ленинского секретариата в режиме реального времени, а также в документах Политбюро. Т.е. оставили свой видимый след в момент работы В.И.Ленина над ними или сразу же после ее окончания, когда Ленин был еще дееспособен. Наконец, они хорошо согласуются с теми документами, которые получал В.И.Ленин и которые он брал для разработки, с той дискуссией, которая в то время шла в ЦК партии, с той позицией, которую он в ней занимал. Эти документы внутренне не противоречат друг другу, в них есть развитие взглядов, позиции, но не принципиальная смена их. Наконец, они не противостоят прежде заявленной В.И.Лениным позиции по тем или иным вопросам.

С совершенно иной ситуацией мы сталкиваемся в случае со второй группой документов — с неленинской частью «ленинского завещания», к которой относятся 1) печально знаменитые «характеристики», т.е. «диктовки» 24-25 декабря 1922 г. и 4 января 1923 г., в которых подводится база под политическую атаку против И.В.Сталина как фактического преемника В.И.Ленина в качестве лидера партии; 2) т.н. «статья» «К вопросу о национальностях или об «автономизации»», а также 3) примыкающие к ним по смыслу и политической направленности письма, «продиктованные» 5 и 6 марта 1923 г. (Троцкому, Мдивани, Махарадзе) с заявлением о политической солидарности с ними, а также И.В.Сталину с угрозой разрыва личных отношений. Нет ни единого документа, который бы в режиме реального времени зафиксировал работу В.И.Ленина над ними. Получается, что сам В.И.Ленин свою работу над ними не свидетельствует, свидетельств со стороны тоже нет!

Но все-таки, может спросить читатель, откуда-то нам известно об этой работе? О ней сообщают 1) т.н. «Дневник дежурных секретарей» В.И.Ленина и 2) лица, передававшие эти тексты в ЦК партии. Остановимся на этих свидетельствах подробнее. «Дневник» секретарей — один из самых излюбленных историками и публицистами источников, подлинность (и авторитет) которого никем прежде не подвергались сомнению. И напрасно. Изучение его приводит к выводу, что этот «дневник» в записях после 18 декабря 1922 г. не является документом делопроизводства ленинского секретариата, фиксирующего события в режиме реального времени, он есть плод литературно-художественного творчества на заданную историческую тему. Попросту говоря, он есть фабрикат, фальшивка. Судите сами. Приступ болезни 18-22 декабря 1922 г. выводит В.И.Ленина из прежнего режима работы. Соответственно перестает в прежнем режиме функционировать и его секретариат, обрываются записи в дневнике. А когда возобновляются, они являют нам совершенно иной «дневник». Мало того, что дневник ведется нерегулярно, между отдельными записями оставляют незаполненными целые листы или значительные части их, с тем, чтобы в эти пустоты внести записи за пропущенные даты. Об этом прямо говорят сделанные кем-то пометы, суть которых в том, что Л.А.Фотиева должна сделать запись за 28 декабря 1922 г., 4, 9-10, 24 января 1923 г., М.В.Володичевой предписывалось внести запись за 26 декабря и 17 марта.

Но и это не все, что-то вдруг «поехало» то ли в календаре, то ли у секретарей, у Фотиевой с Володичевой. За 30 января вдруг последовало 26-е того же месяца, затем 30-е второй раз появилось в том январе, но тут 24-е решило, что оно не хуже 30-го и тоже второй раз заявило о себе в этом «дневничке». Конец этому своеволию положило опять же 30-е, третий раз возникнув в январе 1922 г. Февраль решил, что он не хуже января: за 10 февраля в «дневнике» у секретарей последовало утро 7-го, за ним — утро 9-го, затем вечер 7-го, но утро 9-го решило: «шалишь» — и возникло в феврале второй раз. Конец этой чехарде положил вечер 9 февраля. Этих сбоев в ведении «дневника» вкупе с характером самих записей, носящих явно «мемуарный» характер (23, 24 декабря, 23, 30 января, 6 февраля), более чем достаточно, чтобы увидеть — перед нами не тот документ, каким нам предлагают его считать. К сказанному надо добавить, что после 18 декабря в ведении дневника не участвует жена И.В.Сталина Н.С.Алилуева, хотя продолжает работать в ленинском секретариате. В «дневнике» появляются вставки на полях (23, 24 декабря, 17, 30 января), свидетельствующие о работе над «дневником» после его заполнения. Все эти «шероховатости» «дневника» объясняются, видимо, тем, что работа над ним осталась незавершенной. Что-то помешало довести полуфабрикат до нужной кондиции.

Кроме «дневника» секретарей существуют дневниковые записи врачей. Между ними много противоречий. Например, секретари в «дневнике» молчат о работе с В.И.Лениным, врачи сообщают о ней: 25, 29-31 декабря, 1-4, 10, 13, 16, 27 января, 18-20, 25-27 февраля, 1, 3 марта. Итого 20 дней разноголосицы! Есть и примеры обратного рода, когда В.И.Ленин не работал с секретарями, а последние повествуют нам о диктовках и обстоятельных разговорах с ним: 24-26 января, 3, 9, 10, 12, 14 февраля. Еще 8 дней разноголосицы! Представьте себе «дневниковую» запись, в которой в 28 днях из 72-х отмечена такая несогласованность. Интересно, что на те дни, когда работа фиксируется только секретарями, приходится их информация о противостоянии В.И.Ленина И.В.Сталину в вопросах национально-государственного строительства и о подготовке им «бомбы для Сталина». Следовательно, «подмоченной» оказывается та информация, на которую опирается тезис о ленинском авторстве «статьи» «К вопросу о национальностях или об «автономизации»» и писем 5-6 марта 1923 года.

Похожие записи:

• Иск об установлении факта принадлежности завещания
• Камеры фиксации нарушений ПДД в красноярске
• К какой амортизационной группе относится огнетушитель порошковый в 2021 году