Все о завещание чингисхана

Здравствуйте, в этой статье мы постараемся ответить на вопрос: «Все о завещание чингисхана». Также Вы можете бесплатно проконсультироваться у юристов онлайн прямо на сайте.

Батый (Бату) (род. в 1208 г. – ум. ок. 1255 г.) Монгольский хан, предводитель походов в Восточную и Центральную Европу. Создатель феодального государства Золотая Орда. Бату-хан (в русском варианте – Батый) – один из самых талантливых монгольских полководцев. Он не только

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ О том, что мы получили приказание ехать к отцу Сартаха Бату На следующее утро пришел некий священник, брат упомянутого Койяка, и потребовал сосуд с св. миром, так как Сартах, по его словам, хотел видеть его; и мы ему дали. В вечерние часы Койяк позвал и

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ О дворе Бату и том, как он нас принял Вся эта страна от западной стороны того моря, где находятся Железные Ворота Александра и горы Аланов, до северного океана и Болот Меотиды, где начинается Танаид, обычно называлась Албанией. Исидор говорит про нее,

ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ Путешествие из Каракарума к Бату, а от него в город Сарай Итак мы прибыли в Каракарум; когда мы были в доме мастера Вильгельма, пришел мой проводник, принесший 10 яскотов; пять из них он положил в руку мастера Вильгельма, чтобы тот потратил их от имени

Предисловие второго редактора монгольского издания Чингис-хан, Бату-хан и семь великих полководцев мира Как истинный монгол, родившийся в сердце Азии, я интересуюсь и по мере своих скромных возможностей изучаю богатую событиями историю своего народа. XIII столетие

К вопросу о численности войск Бату-хана Численность войска, отправившегося на Запад, в течение долгого времени являлась предметом неутихающих споров. Только благодаря исследованиям последних лет эта цифра становится более или менее конкретной и выдерживающей

Как вы думаете, почему монголам не удалось выполнить завещание Чингисхана?

Чингисхан прямо завещал монголам завоевать все земли вплоть до «последнего моря», «моря франков» на далеком Западе. Поход 1223 года был не более чем пробой сил.

В армии завоевателей немногочисленные монголы были господствующим этносом, тюрки – подневольным. Перед завоеванием Восточной Европы интересы монголов и тюрков совпадали лишь частично: монголы хотели новых пастбищ для своих огромных стад и стремились распространить свою власть на возможно большее число народов, чтобы обложить их данью, тюрки – обрести новое жизненное пространство.

Я привязал мою жизнь и мой век

К острию моего копья.

Поэма «Джангар»

Молодой воин вошел, пригнувшись, в узкую дверцу хижины и сел на пятки у самого входа. Хаджи Рахим опустился на старый коврик близ очага. Оба провели ладонями по щекам, затем, как требует приличие, долго молчали, рассматривая друг друга.

Наконец с достоинством и грустью человека, видевшего на своем веку множество людей, факих соединил концы пальцев и сказал:

– Кто ты? Какого рода? Каким именем наградил тебя твой белобородый отец? В какой далекой стране ты впервые увидел свет солнца? Хоть ты и говоришь по-кипчакски, но движения твои и одежда показывают, что ты иноземец.

Воин, вежливо покашливая в руку, заговорил ровным, тихим голосом:

– Зовут меня Арапша, но мои боевые товарищи дали мне прозвище «Ан-Насир»,[11]Ан-Насир – победоносный (араб). потому что в битве, говорят, я теряю разум, становлюсь злобным, бросаюсь в самые опасные схватки и обращаю врага в бегство… Хотя я сказал тебе, что зовут меня Арапша, но как прозвал меня мой почтенный отец и где я провел свое детство – клянусь! – я не знаю. Помню смутно, что жил я в лесу около озера, плавал с отцом в лодке и видел, как он высыпал из сетки в корзину много серебристых рыб. Помню, как тепло было лежать на руках у матери и слушать ее песни. Помню еще маленькую сестренку… Потом все это кончилось. Напали разбойники и увели меня и сестренку в большой город, где продали нас на парусный корабль. На корабле было очень много мальчиков и девочек. Корабельщики набили нас в трюм корабля и заперли вместе со стадом больших белых гусей. Гуси щипали и клевали нас. Корабль плыл по широкой реке, затем по морю. Корабельщики распродали детей на базаре. Я никогда больше ни с ними, ни с моей сестрой не встречался.

– Все это происходит из-за гибельной страсти купцов к богатству. Ослепленные блеском золота, жадные купцы захватили детей и бросили их в чужие города, где им придется влачить всю жизнь мучительное иго рабства! – вздохнул факих.

– Вероятно, я из какой-либо северной страны: мордвинов, саксинов или урусов, – продолжал Арапша, – потому что эти рабы, особенно урусы, славятся своей силой. А меня Аллах наградил большой крепостью. Я был продан на базаре невольников в Дербенте, где находятся кавказские Железные Ворота. Я переходил от одного хозяина к другому. Когда я подрос, меня заставляли исполнять самые трудные работы: вместе с ослом вертеть колесо для черпания воды из колодца, с колодкой на шее вскапывать засохшую, как камень, землю, таскать бревна. И небо в годы моего рабства казалось мне таким черным и сухим, как разрытая мною чужая земля!..

Хаджи Рахим с горечью сказал:

– Хозяин скорее пожалеет четвероногую скотину, чем одаренного разумом раба!

– Мне было семнадцать лет, когда тропинка моей жизни повернулась в другую сторону. Однажды я пас на склоне высокой обрывистой горы баранов моего господина, азербайджанского хана. Неожиданно над кручей показался отряд всадников. Впереди, на прекрасном вороном коне, ехал молодой воин. Вдруг размытая дождями земля осела под конем, и он покатился в пропасть. Извернувшись, как кошка, воин удержался за куст. Я бросил конец аркана и вытащил воина. Я сказал: «Я сумею спасти и твоего коня!» Витязь ответил: «Если ты спасешь моего вороного, можешь просить у меня все, что захочешь». Джигиты распустили два аркана, одним я обвязал себя вокруг пояса и сполз вниз по обрыву. Конь чудом удержался на самом краю пропасти и спокойно пощипывал траву. Злой жеребец зафыркал, когда я приблизился к нему, но я обмотал его арканом, и джигиты вытащили коня на тропинку. Мне было трудно лезть обратно, мне мешали оковы на ногах…

– Храбрый юноша! Небо хранило тебя! – воскликнул Хаджи Рахим.

– Воин стал расспрашивать меня о дороге. Я рассказал ему о всех тропах, предупредил его о местах, где обычно курды делают засады и нападают на проезжих, и посоветовал лучшую обходную дорогу. Тогда он спросил меня: «Что же ты теперь хочешь?» – «Быть свободным!» – ответил я. Витязь сказал: «Следуй за мной, и ты мечом заслужишь себе славу!..» Воин оказался прославленным скитальцем Джелаль эд-Дином, который не боялся воевать с монголами и разбил их при Перване.[12]Перван – город в северной части Афганистана, около которого Джелаль эд-Дин, начальствуя над тюркскими войсками, разбил более сильное войско монголов. С того дня я стал воином в его отряде. Джелаль эд-Дин дал мне кривую саблю и боевого коня, которого я сегодня потерял, бесстыдно заснувши! – И юноша снова застонал.

– Рассказывай дальше, конь к тебе вернется! – заметил факих.

– В тот день, когда я, свободный, на горячем коне, оказался в отряде славного Джелаль эд-Дина, я увидел, что небо надо мной не черное, а снова сияет, голубое, как бирюза, как в моем далеком детстве, когда я с отцом плавал на лодке по лесному озеру. И я понял тогда, что в мире нет ничего слаще свободы!.. Три года я всюду следовал за смелым полководцем, оберегая его в бою, и прославился как «Ан-Насир – победоносный». Джелаль эд-Дин говорил мне не раз, что он знал в порабощенном монголами Хорезме одного ученого, факиха, самого светлого из светлых и доблестных людей, искателя правды, Хаджи Рахима, прозванного аль-Багдади. «Если, – сказал он, – на тебя надвинется черная туча беды, назови ему мое имя, и он протянет тебе руку милосердия…»

Хаджи Рахим встал, подошел к Арапше и протянул ему обе руки:

– Имя Джелаль эд-Дина сияет для меня, как яркая звезда среди темной ночи. Сядь рядом со мной!

Сила и дисциплина были настолько необыкновенны в явившемся в нашу страну татарском войске, что, казалось, оно могло покорить весь мир.

Китайский летописец XIII века

Давно, со времен монгольского нашествия,[16]Монголо-татарское нашествие Чингисхана на Среднюю Азию было в 1220–1225 годах и привело к полному ее порабощению монголами. мирный город Сыгнак не видел в своих узких переулках столько верблюжьих караванов, столько скачущих во все стороны всадников и торопливо шагающих жителей. Все спешили узнать, насколько верны прилетевшие из степи слухи о великом походе на Запад, задуманном монголами.

Волновавшаяся толпа сразу замолкала и расступалась, когда из переулков выезжали группы монгольских воинов, безбородых, похожих на угрюмых старых женщин. С неподвижными, смуглыми от загара и грязи лицами монголы ехали на небольших, злых, храпевших конях, не сдерживая их перед толпой. Они били наотмашь в обе стороны плетьми, стегая по головам зазевавшихся.

Все они направлялись на главную базарную площадь. Там за высокой аркой из цветных изразцов находился дворец правителя области, знатного внука Чингисова, Тангкут-хана. Монголы располагались на площади отдельными кругами, привязав к поясу поводья своих коней. Они тут же разводили костры, для чего выламывали ворота, калитки и рубили деревья ближайших садов. Они входили, невозмутимые и гордые, в дома горожан, забирали хлеб и все, что попадалось под руку. Усевшись вокруг костров, они ели похлебку из мяса с жареным просом, вскипяченную в котлах и приправленную салом и молоком.

Это были передовые тургауды[17]Тургауды – телохранители. одиннадцати монгольских царевичей, прибывших в Сыгнак из своих далеких восточных кочевий. Главное монголо-татарское войско[18]«Монголы» и «татары» – в то время название не двух разных народов, а два названия одного и того же народа. Только значительно позднее название «татары» стало применяться исключительно к тюркским народностям Восточной Европы. Чингисхан был из сравнительно небольшого племени, жившего по рекам Онону и Керулену и носившего название «монголы». После своего возвышения Чингисхан повелел называть «монголами» все подчиненные ему татарские племена Центральной Азии. спешно шло за ними следом. Его ждали со дня на день.

Население Сыгнака трепетало перед монгольскими воинами и безмолвно отдавало им все, на что они устремляли свои раскосые глаза. Все еще слишком хорошо помнили бывшее пятнадцать лет тому назад вторжение страшного Чингисхана. Вся страна была в пламени горящих городов и селений, толпы обезумевших жителей бежали по дорогам. Монгольские воины избивали мирное население, угоняли ремесленников в рабство в далекую Монголию, а женщин и детей делили между собой, как законную добычу, как двуногую скотину.

Но резня затихла, монгольские отряды ушли обратно на восток. Жители, прятавшиеся в горах и болотах, постепенно возвратились к своим разрушенным хижинам. Они снова раскопали засохшие оросительные канавки, выстроили из жердей и глины мазанки. Богатые купцы стали служить у монголов сборщиками налогов. Они вскоре построили себе нарядные дома и развели новые фруктовые сады. Высокомерные длиннобородые имамы вычистили загаженные монголами мечети. На высоких минаретах звонкоголосые азанчи[19]Азанчи, или муэдзин – помощник имама, настоятеля мечети, читающий нараспев с верхушки специальной башенки молитву (азан). снова пять раз в сутки стали заливаться певучими голосами, призывая правоверных мусульман к усердной молитве. По-прежнему недостаточно богомольных, не поспешивших на их зов, особые надзиратели избивали плетьми.

Когда в Сыгнаке внезапно появились[20]Весной 1237 года. монгольские царевичи с передовыми конными отрядами, население города перепугалось. Правитель области, Тангкут-хан, разослал джигитов ко всем окрестным ханам, срочно требуя баранов, жеребят, кумыса и прочей еды для угощения знатных потомков завоевателя Азии – Чингисхана. Население поставило несколько тысяч юрт вдоль берега реки Сейхун[21]Сейхун – Сырдарья. для размещения прибывающих с востока свирепых победителей.

Тумен Субудай-багатура,[22]Тумен – отдельный корпус в 10 тысяч всадников. Субудай-багатур – крупнейший полководец Чингисхана. примчался к Сыгнаку в туче пыли, покрывшей все небо. Впереди скакала сотня разведчиков на рыжих поджарых конях. За ними следовала сотня на молочно-белых конях. Далее ехал великий монгольский полководец, не знавший поражений, одноглазый Субудай-багатур. Велика была слава его: он победил кипчаков и урусутов[23]Урус, орос, урусут – так монголы называли русских. в битве при реке Калке[24]В 1224 году. он разрушил три китайских столицы. Он покорил двадцать народов.

Субудай сидел, согнувшись, на саврасом коне с длинным, до земли, черным хвостом. Равномерно покачиваясь из стороны в сторону, конь бежал быстрой иноходью.

Еще юношей Субудай-багатур был ранен в руку, меч рассек ему мышцы, и с тех пор правая рука всегда была согнута. Другой удар поразил его лицо. Правый глаз вытек, рубец шел через бровь и щеку, а левый, широко открытый, сверлящим взглядом проникал, казалось, в тайные помыслы людей. Воины называли его «барсом с разрубленной лапой». «Как раненый барс, вырвавшийся из капкана, Субудай угадывает опасность и раскрывает хитрые уловки. С ним в беду не попадешь!» Сам Чингисхан поручил Субудай-багатуру быть воспитателем и военным советником молодого внука, Бату-хана, продолжателя завоеваний деда.

На большой дороге за городом, под высоким тенистым карагачем,[25]Карагач – высокое извилистое дерево, очень тенистое, из рода вязов, весьма распространенное в Средней Азии. монголов поджидала депутация знатнейших горожан Сыгнака – длиннобородые имамы, кадий[26]Кадий, кади – судья. и богатейшие купцы. Они приготовили на серебряных подносах угощение и дорогие подарки – свертки шелковой ткани. Кругом теснилась тысячная толпа любопытных. Депутация хотела пригласить прославленного полководца отдохнуть в новом роскошном доме разбогатевшего купца, где имелся и персиковый сад, и бассейн среди кустов цветущих роз, и баня с мраморными лежанками.

Когда промчались передовые сотни и Субудай-багатур поравнялся с депутацией, имам выступил вперед и начал изысканную речь:

– О величайший из великих! Храбрейший из храбрых!..

Субудай круто повернул коня, не взглянув ни на парчовые и бархатные халаты знатных стариков, ни на подносы с шелком, сладостями и золотистыми дынями. Послушный конь мерной иноходью помчал его на север, прочь от города, в пустынную степь.

Субудая с трудом догнали на взмыленных конях векиль[27]Векиль – смотритель дворца правителя области. и несколько знатных ханов. Задыхаясь, они кричали наперебой:

– Постой!.. Не торопись!.. Гуюк-хан[28]Гуюк-хан – внук Чингисхана и наследник монгольского престола. и правитель области, Тангкут-хан, приказывают прибыть во дворец для важного совещания…

Субудай-багатур утвердительно покачивал головой, слушая приглашение, но иноходец его продолжал бежать по степи так же равномерно, не убавляя шага. Наконец Субудай прохрипел:

– Багатур не поедет!.. Багатур должен кормить золотого петуха.

Субудай-багатур тряхнул поводом, и саврасый, закусив удила, понесся вперед. Растянувшийся по степи отряд монголов поскакал во весь дух, быстро удаляясь от Сыгнака.

В открытой степи, близ реки Сейхун, тумен остановился и, широко рассыпавшись вдоль берега, разбил шумный лагерь. Высокие желтые верблюды уже накануне привезли сюда разборные юрты. Рабы натаскали сухого камыша, развели костры и варили в медных китайских котлах рис и жеребятину, ожидая прибытия грозного вождя.

Субудай-багатур сошел с коня около приготовленной для него юрты с высокой пикой, увенчанной рогами буйвола и конскими хвостами. Дверь юрты, завешенная ковром, охранялась двумя угрюмыми часовыми. Тут же на привязи визжали от нетерпения, чувствуя запах вареного мяса, два рыжих монгольских волкодава.

Багатур вошел в юрту. Посредине тлели угли, на которых шипел китайский бронзовый котел с мясной похлебкой.

Хмурый старый раб с длинными, до плеч, седыми космами и большой медной серьгой в левом ухе, зазвенев цепью на ногах, подал синюю чашку. Здоровой рукой Субудай-багатур взял из нее горсть проса. Дремавший, нахохлившись, у решетчатой стенки золотистый петух с пышным хвостом встал, важно сделал несколько шагов и остановился. Он был привязан за ногу тонкой серебряной цепочкой.

Субудай-багатур насыпал перед петухом кучку проса. Птица, наклонив голову набок, стояла, точно прислушиваясь. Потом стала лениво клевать, разбрасывая зерна. Субудай, тоже наклонив голову, наблюдал, как петух выбирал зернышки, и ждал, пока его любимец не захлопал крыльями и не прокричал свой сигнальный призыв.

В разных концах лагеря откликнулось несколько петухов.

– Маленькая птица, а подымает целое войско![29]В те времена вожаки караванов или вожди отрядов и т. п., отправляясь в дальний путь, брали с собой петухов, которые криками будили их в определенное время, заменяя отчасти современные часы. – сказал Субудай-багатур и, согнувшись, хромая, прошел на кошму позади костра, где были разостланы пушистые собачьи шкуры.

К высоким воротам дома правителя области Тангкут-хана подошли два важных старика в красных полосатых шелковых халатах. Один держал на ладони румяное яблоко, другой – пышную белую розу. Эти подарки они несли с такой торжественностью, точно в их руках были стеклянные чаши, до краев наполненные драгоценным напитком.

Вслед за стариками, для большего почета, плелись с тоскливо скучающими лицами двадцать тощих и голодных учеников. Белоснежные тюрбаны обоих стариков, их длинные выхоленные бороды, озабоченность и важность их лиц – все указывало, что они принадлежали к разряду священных имамов или ишанов,[30]Ишан – глава мусульманской религиозной общины, которому невежественное население приписывало чудесную силу. посредников между обыкновенными грешными людьми и восседающим за облаками на хрустальных небесах всемогущим Аллахом.

Дозорным у ворот было запрещено впускать в сад кого бы то ни было. Имамы попросили вызвать к ним главного векиля. Долго пришлось ждать, пока он явился, озабоченный и взволнованный. Его тюрбан сдвинулся на затылок, и векиль поминутно стряхивал пальцами пот со лба. Увидев пришедших, векиль извинился, что заставил долго ждать почтенных служителей бога.

– Тангкут-хан приказал мне исполнять без возражений все желания монгольских царевичей. А каждый царевич приехал во дворец со своими конями, соколами, борзыми собаками и слугами. Всем надо найти место, всех накормить, легко ли это? Зачем вы пожаловали, святые отцы?

Старейший имам сказал:

– Со дня приезда в Сыгнак знатных царевичей мы должны произносить их имена в наших молитвах. Мы слышали, что готовится великий поход против неверных, – да покарает их Аллах! Мы должны молиться Аллаху – да будет его имя вознесено и прославлено! – чтобы поход был удачен, чтобы все царевичи процветали и покрылись блеском славных подвигов!

Векиль вздохнул:

– Всего приехало одиннадцать царевичей,[31]Для участия в великом походе на Запад приехало одиннадцать царевичей-чингиситов. Они принадлежали к пяти линиям династии Чингисхана: 1) сыновья его умершего старшего сына Джучи – ханы Бату, Урду, Шейбани (впоследствии прославленный как полководец) и Тангкут; 2) сын Джагатая, второго сына Чингисхана, – Хайдар и внук – Бури; 3) сыновья царствовавшего в то время великого кагана Угедэя – Гуюк (впоследствии недолго бывший великим каганом) и Кадан; 4) сыновья Тули-хана, четвертого сына Чингисхана, – Буджек и Менгу (друг Батыя, впоследствии ставший при помощи Батыя великим каганом) и, наконец, 5) последний сын Чингисхана – Кюлькан (впоследствии убитый в сражении с русскими под Коломной). Все эти царевичи рассчитывали стать правителями новых земель, завоеванных в походе. но самый главный и самый беспокойный из них – хан Гуюк, сын великого кагана и наследник всего монгольского царства. Он приказывает сперва одно, потом другое, рассылает гонцов, кричит, топает ногами и костяной лопаточкой бьет по щекам каждого, кто ему не угодит… А больше всего он пугает. Говорят, что он будет главным начальником войск. Разве крикливый гусь может повелевать соколами?

– Да сохранит нас Аллах от этого! – воскликнули старики. – А мы слышали, что во главе войск будет молодой хан Бату, сын погибшего Джучи-хана – да будет благословен и спит в мире прах его! Верно ли это?

– Один Аллах все знает!.. – ответил векиль шепотом. – Говорят, Гуюк-хан и Бату-хан готовы уже сейчас вырвать друг у друга глаза.

– О, какие времена!

– Бату-хан примчался в этот дворец, к своему брату Тангкут-хану, только с пятью всадниками. Но тот нисколько не обрадовался его приезду. Оба брата стали спорить, глаза их налились кровью. Бату-хан кричал: «Все крайние западные области Священным Воителем Чингисханом были завещаны мне. Только из-за моей юности и моего отъезда в Китай на войну ты, Тангкут-хан, управлял здесь… Теперь я сам хочу править моим улусом…» Тангкут-хан отвечал: «Тебя здесь не было десять лет… Твои следы разметал ветер. Теперь я здесь владыка… Отправляйся обратно в Китай!» И Тангкут-хан стал сзывать своих нукеров.[32]Нукер – то же, что дружинник у древних русских князей. Нукеры составляли личную дружину и охрану монгольского хана-феодала, исполняли, если нужно, всякие служебные обязанности: подавали коня, открывали дверь при входе хана и т. п. Они находились на полном иждивении хана и в дальнейшем становились его помощниками и начальниками отдельных отрядов, созданных из простых кочевников, призванных на войну. Бату-хан закричал: «Ты кричишь, как гусь, а сам дрожишь, как лягушка на болотной кочке. Ты не хочешь уступить добровольно, так станешь моим слугой!» Уже нукеры сбегались со всех сторон с обнаженными мечами. Бату-хан бросился к выходу, вскочил на коня и умчался неизвестно куда…

Имамы воскликнули:

– За кого же нам молиться? Кто из этих двух ханов окажется главным?

– Что могу сказать я, маленькая мошка! – воскликнул векиль и скрылся за воротами.

Оба имама покачали головами, спрятали розу и яблоко за пазуху и, приложив палец к губам, молча посмотрели друг на друга.

– Благоразумие требует подождать и ни за кого из них не молиться! – сказал один имам.

– Это неосторожно.

Споря о благоразумии и осторожности, оба имама направились обратно.

Внук Чингисхана Гуюк-хан – сын и наследник великого кагана всех монголов Угедэя – внезапно покинул дворец правителя Сыгнака и поставил свой малиновый шатер вдали от города, на холме в степи. Из шатра открывался вид на долину, куда беспрерывно прибывали войска,[33]Согласно восточным летописям, в этом походе на Запад участвовало около 4 тысяч коренных монголов (гвардия) и около 30 тысяч татар. Монголы и татары были основным ядром войска, к которому примкнуло около 200–300 тысяч разноплеменных конных воинов, присоединявшихся по мере движения войска. Особенно много было кипчаков. Под этим общим именем надо понимать, по-видимому, предков казахов, киргизов и других кочевых племен тюркского корня. которые располагались отдельными куренями.[34]Курень – монгольское слово (кюрийен), потом проникшее в русский язык (у запорожских казаков и др.). Означает: стойбище в виде кольца юрт с юртой начальника в центре круга.

Вокруг шатра Гуюк-хана тесным кольцом стояло множество юрт. В них помещалась его охрана: молодые, отборные телохранители, тургауды, из знатных семейств степных феодалов. В кольце юрт стояли ханские кони. Их тщательно оберегали и так завертывали в попоны, что были видны только хвосты и уши. Это были редкие, драгоценные кони, которыми любил щеголять Гуюк-хан во время облавных охот, когда от коней требуются особая быстрота и ловкость.

Стараясь во всем подражать пышным порядкам, установленным его дедом Чингисханом, Гуюк поставил возле своего шатра высокое древко с черным пятиугольным знаменем, на котором золотыми нитками был вышит всадник с зверским лицом – бог войны Сульдэ, свирепый покровитель монгольских походов.

По уверениям шаманов, бог Сульдэ незримо сопровождал в походах Чингисхана и приносил ему потрясающие вселенную победы. Для этого бога за Чингисханом всюду следовал никогда не знавший седла молочно-белый жеребец с черными глазами. Внук Чингисхана Гуюк-хан также держал около шатра неоседланного белого жеребца, за которым неотступно ухаживали два шамана.

Перед малиновым шатром горели два неугасаемых костра. Шаманы, увешанные погремушками, с войлочными куклами на поясе, ходили, приплясывая, вокруг огней и похлопывали в большие бубны.

Четыре монгола медленно поднялись на холм. Они шли, наклонившись вперед, широко расставляя кривые ноги, держа стрелу за спиной. Подойдя к кострам, они покорно предоставили себя шаманам. Выкрикивая молитвы, шаманы обкурили их священным дымом – чтобы вместе с дымом улетели злые желания и преступные мысли. У входа в шатер два тургауда скрестили копья и, присев, наблюдали, чтобы входившие осторожно приподымали стрелой занавеску и не касались ногой порога, – это могло вызвать великий гнев неба: заоблачный грозный бог поразил бы тогда хозяина шатра сверкающей молнией и ударами грома.

Четыре воина поочередно переступили через скрещенные копья. Они повалились на колени и коснулись подбородками разостланного белого войлока.

– Будь славен, победоносен и многолетен, великий! – воскликнули они.

– Ближе ко мне! – послышался ответ.

Воины на коленях проползли вперед и выпрямились.

На низком широком троне, украшенном узорами из золота и кости, сидел, подобрав ноги, пухлый, с большим животом юноша. На его оранжевой шапке трепетал пучок белых пушистых перьев священной цапли – знак царевича из рода Чингисхана. Юноша был в затканной золотыми драконами малиновой шелковой безрукавке, в красных сафьяновых туфлях на высоких изогнутых каблуках. Рядом на троне лежали: справа – знак власти, металлическая с золотой насечкой булава, слева – длинная лопатка из бивня слона.

Хан Гуюк всматривался узкими глазами в лица четырех монголов.

– Вы опять пришли с голыми, как у гуся, лапами? Где же его пояс? Где его шапка? Где его рубиновые пуговицы?..

Хан схватил костяную лопатку и стал колотить монголов по щекам. Они стояли с каменными лицами, неподвижные и коренастые; казалось, при каждом ударе головы их уходили глубже в широкие плечи.

– Прости нас, владыка мира! – воскликнули они хором и снова повалились лицом на войлок.

– Говори ты первый, Мункэ-Сал.[35]Мункэ-Сал – вечный и умный. Ты самый разумный из всех.

– Сейчас расскажу, мой хан! Мы узнали, что протянувший руку к далекой звезде Бату-хан, покинув Субудай-багатура, поскакал в Сыгнак с пятью нукерами…

– Он поссорился с Субудай-багатуром?

– Этого я не слышал…

– Вот когда нельзя было зевать! Почему вы не захватили его?

– Он примчался прямо к брату, Тангкут-хану, во дворец. Они оба громко спорили, они ужасно кричали. Тангкут-хан стал звать нукеров: «Убейте его!» Бату-хан выбежал, проклиная брата, вскочил на коня и ускакал…

– Вы проследили его? Где он?

Монголы снова повалились лицом на войлок.

– Вы не воины! Вы желтые дураки, пожравшие мясо своего покойного отца! – завизжал Гуюк-хан. – Вы хромые козлы!..

Недоверчиво озираясь, он продолжал злобным шепотом:

– Скачите вокруг города! Ищите моего ненавистного врага! Он в синем чапане с шестью рубиновыми пуговицами… Если вы задушите его, то будете сотниками!.. Будете тысячниками!.. Если же снова вернетесь с пустыми руками, если этот хвастун станет вождем – джихангиром, то вам не миновать смерти! Палачи отрежут вам уши и переломают хребты! Запомните это! Торопитесь!

Монгольские воины попятились и выползли за черную дверную занавеску, расшитую серебряными аистами.

почему завещание чингисхана оказалось невыполненным,

Старый Назар-Кяризек, полный тревоги, вернулся в свою юрту с базара в Сыгнаке.

– Эти новости вызывают дрожь! – бурчал он себе под нос. – Отправлюсь к моему хану Баяндеру, проверю, правильно ли все, что я слышал.

Назар стал торопливо одеваться.

– Надо успеть, пока не увидела Кыз-Тугмаз! Опять начнет ворчать, что я не работаю, без дела шатаюсь… Все жены ворчат. Побью ее. Я хозяин!..

Он натянул на себя черный чапан. Так как чапан от ветхости расползался, Назар надел сверху длинную козлиную шубу, подпоясался сыромятным ремнем, вытащил из мешка желтые покоробившиеся сапоги с острыми каблуками – эти сапоги надевал, отправляясь в набег, еще отец Назара, – на голову нахлобучил овчинный малахай с наушниками и засунул за пояс плеть. Назар оглядел себя:

– Теперь я могу предстать перед очами грозного хана Баяндера!.. Нельзя откладывать такого важного дела…

Турган, младший сын Назара, прибежал из степи, где он с другими мальчиками пас аульных жеребят. Турган в удивлении широко раскрыл рот: «Что такое? Отец в козлиной шубе? В такую жару! Что он надумал?»

«Прикажи мне идти с тобой!» – уже готово было сорваться с уст мальчика, но Турган побоялся испортить дело. Сжавшись, он притаился около входа и посматривал блестящими, как у зверька, глазами, следя за каждым движением отца. Рядом с ним опустилась на колени Юлдуз, девушка-сирота, которую во время нашествия монголов подобрал Назар и воспитывал как родную дочь. Она подталкивала локтем Тургана и показывала глазами на Назара.

– Приведи кобылу! – строго приказал отец.

«Верно я догадался!» – торжествуя, подумал Турган. Он стремглав побежал в овраг, где паслась их старая лошадь, взобрался на ее костлявую спину и вернулся к юрте.

Назар обтер кобылу обрывком войлока, положил на тощий хребет старый чепрачок, старательно приладил связанное веревками расползающееся седло, накрыл его сложенным вдвое войлоком. Кобыла подбирала заднюю ногу и оглядывалась, пытаясь укусить хозяина, когда Назар туго затягивал подпругой ее раздувшееся брюхо.

Жена Назара, Кыз-Тугмас, худая, со впалыми щеками, возилась около котла, изредка посматривая на мужа, не решаясь спросить, куда он собирается. «Старый задумал новую причуду», – подумала она, но перечить боялась. Только спешно замесила несколько горстей муки и стала печь лепешки.

– Куда наш собрался? – шепотом спросила Юлдуз у Тургана, когда старик вышел из юрты.

– Ясно куда – на войну! – уверенно ответил мальчик.

– Что ты говоришь? Какую войну? – воскликнула испуганно мать.

– Наши мальчики говорят, что скоро будет война. Смотри, смотри, что делает отец!

Назар, вернувшись в юрту, подошел к решетчатой стенке и снял старую, в кожаных ножнах, кривую саблю с узким ременным поясом. Он важно нацепил ее поверх шубы, завязал узлом концы ремня. Жена и дети, разинув рты, следили за каждым его движением.

Назар-Кяризек, тяжело ступая в заскорузлых сапогах, вышел из юрты, стараясь придать себе гордый, смелый вид. Перекинув повод на шею кобылы, он поднялся в седло и бросил косой взгляд на дверь юрты. Жена завернула в розовую тряпку горячие, дымящиеся лепешки. Юлдуз подбежала и протянула лепешки Назару. Заслонив рукой глаза от яркого солнца, она всматривалась в изборожденное морщинами лицо Назара, ожидая, что он скажет. Назар понимал, какие мысли волнуют его семью. Но разве можно при решении важного дела посвящать жену и детей в свои планы? Он торжественно спрятал за пазуху розовый узелок и важно сказал:

– Я отправляюсь к самому хану Баяндеру!

Он ударил каблуками костлявые бока лошади. Кобыла медленно поплелась по тропинке, уходившей в степь.

Турган подбежал к матери и сказал шепотом, точно отец мог еще слышать:

– Я пойду за татой к хану Баяндеру. Разве это далеко! Я раньше его добегу и скоро вернусь.

– Хорошенько присмотри за отцом!

Мать отвернулась и пошла в юрту. Сунув пучок сухой колючки в потухающий костер, она раздула огонь.

– Вот еще что выдумал! Ему ли, старому, ехать на войну! Он там свалится в первый овраг и назад не вернется. Кто тогда меня, вдову, пожалеет?.. Ну, чего медлишь, Турган? Беги за отцом да следи издали, чтобы он тебя не заметил. А то рассердится и побьет…

Турган подтянул шаровары и побежал в ту сторону, куда поехал отец.

Арапша вел Хаджи Рахима пустынной степью так уверенно, точно он уже не раз ходил по этим холмам и запутанным, едва заметным тропинкам. Иногда Арапша останавливался, всматривался в следы и подымался на бугры, оглядывая степь. Тогда усталый Хаджи Рахим ложился на песок и вздыхал. Наконец он взмолился:

– Куда ты ведешь меня? Долго ли еще идти?

– Мы идем по следам моего коня. Я знаю, где мы можем скрыться. Скорей вперед!

Тропинка вела на возвышенность, засыпанную щебнем. Арапша свернул в сторону, спустился в овраг и долго пробирался вдоль высохшего ручья. Он указал на холм:

– Мы подымемся наверх и спрячемся за камнями. Оттуда можно наблюдать за степью.

Добравшись по обрывистому скату оврага до каменистой вершины, они припали за кустами репейника. Отсюда степь была видна далеко кругом.

– Посмотри на дорогу, – прошептал Арапша. – Это они!.. Что-то ищут!..

По степи ехали четыре монгольских всадника на небольших крепких коньках с длинными гривами. Передний, наклоняясь с седла, всматривался в землю и останавливался. Иногда он стегал коня, и монголы пускались вскачь. Вскоре они скрылись за холмами.

– Они идут по следам моего белого коня, моего Акчиана! Они надеются нагнать его. Я так и ожидал! Они могут вернуться… Мы должны уйти дальше, по этим острым камням, где не видно наших следов…

Путники пробирались оврагами, потом поднялись на равнину. Тропу пересекла широкая дорога. Пастухи, посвистывая, гнали по ней стадо баранов и коз.

– Здесь следы наши затеряются, – сказал Арапша. – Отсюда мы доберемся до какого-нибудь захудалого кочевья и там передохнем.

Тропинка привела к холму, с вершины которого открылся далекий вид на оживленную зеленую равнину. Здесь паслись многочисленные косяки коней. Медленно переходя по пастбищу, кони мирно щипали свежую траву. Верховые конюхи, размахивая длинными укрюками,[39]Укрюк – длинный, тонкий шест с петлей от аркана на конце. Шест помогает набросить на коня петлю. охраняли кобылиц и жеребят.

Равнина, освещенная косыми лучами заходящего солнца, где мирно бродили стройные, сытые кони, казалась особенно радостной и привлекательной после сыпучих барханов и пустынных холмов с чахлыми стебельками седой полыни.

Невдалеке поблескивало небольшое озеро, над которым пролетали дикие утки. Из зарослей камыша неожиданно выскочил стройный белый оседланный конь и с звонким ржанием поскакал вдоль косяков рыжих кобылиц.

– Смотри, мой почтенный учитель! Ведь это он, мой Акчиан! Мой украденный друг!..

И Арапша, сбросив на песок сумку и плащ, побежал с холма.

– Жди меня здесь… Я поймаю его! – крикнул он.

Факих опустился на землю и стал наблюдать.

За белым жеребцом помчались конюхи. Арапша пробежал по зеленой равнине, скрылся в камышах, перешел ручей и исчез в высокой траве, там, где носился белый жеребец, которого преследовали два пастуха.

Сзади послышались тихие голоса. Хаджи Рахим оглянулся… Три монгола, переваливаясь на кривых ногах, направлялись к нему. Один расправлял пучок веревок. Не успел факих опомниться, как монголы набросились на него, перевязали веревками, встряхнули и поставили на ноги.

– Видишь, на нем синий чапан с красными пуговицами! Конечно, это он.

– Это не он! Тот молодой, а у этого весь подбородок в шерсти…

– Какое мне дело! Хан сказал: «Если встретишь человека в синем чапане с красными пуговицами – приканчивай его скорей!»

– Поведем его к хану, пусть сам решает!

– Что вы от меня хотите? – кричал Хаджи Рахим. – Я бедный дервиш, я пишу книги!

– Пой песни другим! Откуда на тебе рубиновые пуговицы? За одну такую пуговицу можно купить косяк лучших кобылиц!

– Берите себе и чапан и пуговицы! Они не мои…

– Чего вы медлите! – воскликнул, подъезжая, четвертый монгол. – Торопитесь, сюда скачут ханские конюхи. Набрасывайте ему на голову платок! Загибайте пятки к затылку!..

Хаджи Рахим больше не слышал слов. Сильные руки схватили его, пестрый платок закутал лицо. Яркое солнце запылало перед ним и рассыпалось на тысячи искр. Шум голосов, крики, громкий лай собак, мучительная боль во всем теле – и факих потерял сознание.

Светлой памяти незабвенной жены моей Марии Ян посвящается эта книга, последняя, над которой мы вместе работали.

В. Ян

Читатель! В этой повести будут показаны «беззаветная доблесть человека и коварное злодейство; отчаянная борьба за свободу и жестокое насилие; подлое предательство и верная дружба; будет рассказано, как безмерно страдали обитатели покоряемых стран, когда через их земли проходили железные отряды Бату-хана, которого, как щепку на гребне морской волны, пронесла лавина сотен тысяч всадников и опустила на берегу великой реки Итиль, где этот смуглый узкоглазый вождь основал могущественное царство Золотой Орды».

Из «Записок Хаджи Рахима»

«…Итак, отправимся в далекий путь, в неведомые страны, где и завтрашний день, и сегодняшний, и послезавтрашний принесут тебе, читатель, то, чего ты еще не знаешь».

Из старинной арабской повести

По узкому листу бумаги быстро водила тростинкой смуглая сухая рука. Факих читал вполголоса возникавшие одна за другой строки, начертанные арабской вязью.

В хижине было тихо. Монотонному голосу факиха вторило однообразное шуршание непрерывного дождя, падавшего на камышовую крышу.

«…Расспрашивая всех знающих, я хотел узнать о завещании Чингисхана. Но несчастье обрушилось на меня. В Бухаре я был схвачен святыми имамами.

Заявив, что я великий грешник, не почитающий Аллаха, они заперли меня в гнусной, низкой железной клетке. Ползая в ней на четвереньках, как гиена, я не мог выпрямиться. Одежда на мне истлела, и я связывал концы прорех. Раз в день тюремный сторож наливал в мою деревянную плошку мутную воду, но чаще забывал об этом. Иногда он приводил скованного раба, и тот, ругаясь, скоблил крюком грязный пол моей клетки. Подходили родственники других заключенных и со страхом заглядывали ко мне – ведь я был «проклятый святыми имамами», «осужденный на гибель вечную и теперь и после смерти, где огонь будет его жилищем…».

Факих поправил нагоревший фитиль глиняной светильни и продолжал читать:

«Однажды я заметил, что возле клетки, не боясь насмешек и проклятий, стоит девушка из презираемого кипчаками бродячего племени огнепоклонников – люли. Она положила мне горсть изюма и орехов и отбежала. На другой день она явилась снова, закутанная в длинную, до земли, черную шаль. Девушка бесшумно проскользнула вдоль тюремной стены и принесла мне лепешку и кусок дыни. Потом, ухватившись смуглыми пальцами в серебряных кольцах за прутья клетки, она долго, пристально разглядывала меня черными непроницаемыми глазами и тихо прошептала:

– Помолись за меня!

Я подумал, что она смеется, и отвернулся. Но на следующий день она снова стояла возле клетки и опять настойчиво повторяла:

– Помолись за меня, чтобы вернулся мой воин, мое счастье!

– Я не умею молиться, да и к чему? Ведь я проклят святыми имамами!

– Имамы хуже лукавого Иблиса. Они раздуваются от злобы и важности. Если они тебя прокляли, значит, ты праведник. Попроси милости Аллаха и для меня, и для того, кто далеко.

Я обещал исполнить ее просьбу. Девушка приходила еще несколько раз. Для ее утешения я говорил, что повторяю по ночам девятью девять раз молитвы, приносящие счастье.

Однажды девушка – ее звали Бент-Занкиджа – пришла с юношей, не знающим улыбки. У него были черные кудри до плеч, серебряное оружие и желтые высокие сапоги на острых каблуках. Он молча посмотрел на меня и повернулся к девушке:

– Да, это он… не знающий лукавства… Я помогу ему!

Мы долго глядели в глаза друг другу. Чтобы не погубить себя перед зорко смотревшим на нас тюремщиком, мы боялись признаться в том, что мы – братья… Высокий юноша был Туган – мой младший брат, которого я потерял давно и не надеялся уже увидеть!..

Глядя на девушку и словно говоря с ней, Туган сказал:

– Слушай меня, праведник, проклятый имамами, и делай, что я говорю. Я принес три черных шарика. Ты их проглотишь. Тогда твой разум улетит отсюда через горы в долину прохладных потоков и благоухающих цветов. Там пасутся белые как снег кони и поют человеческими голосами золотые птицы. Там ты встретишь девушку, которую любил в шестнадцать лет.

Я прервал юношу:

– А потом, проснувшись, я буду снова грызть железные прутья клетки? Мне не надо такого сна!..

– Подожди спорить, неукротимый, и слушай дальше… Пока твой разум будет наслаждаться неомрачаемым забвением в горной долине белых коней, я скажу твоим тюремщикам, что ты умер. По законам веры, твое тело немедленно предадут земле. Рабы-кузнецы сломают клетку, подцепят тело крючьями и поволокут в яму казненных. Как бы ни было больно, не закричи и не заплачь! Иначе тебе разобьют голову железной булавой… В полночь, когда ты будешь лежать в яме среди трупов и подползут собаки и шакалы, чтобы грызть тебе ноги, я буду ждать с тремя воинами. Мы завернем тебя в плащ и быстро донесем до нашего кочевья. Мы начнем колотить в бубны и медные котлы, петь песни и призывать твой разум из долины забвения. Клянусь, жизнь вернется в твое тело, и ты очнешься. Тогда, вскочив на коня, ты уедешь далеко, в другие страны, где начнешь новую жизнь…»

Факих очнулся и прислушался. Ему почудился шорох за тонкой стеной хижины. Несколько мгновений он оставался неподвижен, потом снова стал писать:

«Случилось так, как говорил не знающий улыбки юноша. Благодаря смелой помощи я неожиданно оказался на свободе, измученный, истощенный, но живой. Несколько дней я пробыл у огнепоклонников в песчаной степи, а затем направился к городу Сыгнаку, где и начал вторую жизнь…»

Великая Яса и Билик. Законы и изречения Чингисхана (сохранившиеся фрагменты)

1

Факих — ученый, начитанный, законовед.

2

Чингисхан (1155–1227) — монгольский полководец, крупнейший азиатский завоеватель и создатель империи, простиравшейся от Кореи до Черного моря. Передовые отряды войска Чингисхана под начальством Джебэ и Субудай-багатура (упоминаемого в настоящей повести) дошли до берегов Днепра, где встретились с русскими и половецкими войсками. Монголы стали отступать до Азовского моря, где близ реки Калки произошла битва (1224), в которой русско-половецкое войско было разбито. Это наступление Джебэ и Субудай-багатура было предварительной разведкой, сделанной по приказу Чингисхана, задумавшего поход на Запад для завоевания всей Европы. План Чингисхана отчасти выполнил его внук Батый, дошедший со своим войском до берегов Адриатического моря. Вторжение Чингисхана в Среднюю Азию (1220–1225) описано в первой книге настоящей трилогии.

3

Имам — мусульманское духовное лицо.

4

Иблис — дух зла в арабской мифологии, упоминаемый в Коране.

5

У многих народов Востока число «девять» считается священным и счастливым.

6

Сыгнак — в XIII веке богатый торговый город на Сырдарье, первоначальная столица Джучиева улуса. Теперь от него остались только безлюдные холмы, ямы и несколько развалин арок и мавзолеев, говорящих о былом богатстве Сыгнака.

7

Чапан — длинная, ниже колен, верхняя одежда, кафтан.

8

Калям — перо для письма, сделанное из тростника.

9

Юлдуз — звезда.

10

Джелаль эд-Дин Менгбурны — талантливый полководец, сын последнего шаха Хорезма, всю жизнь упорно боролся с Чингисханом и монгольскими завоевателями (см. первую книгу трилогии «Чингисхан»).

11

Ан-Насир — победоносный (араб).

12

Перван — город в северной части Афганистана, около которого Джелаль эд-Дин, начальствуя над тюркскими войсками, разбил более сильное войско монголов.

13

Дервиш — в XIII веке бродячий нищий, член особой мусульманской общины монашеского типа.

14

Талейсан — особого рода головной убор у арабов. Его носили по преимуществу ученые.

15

Мюрид — ученик старшины дервишской общины. Выдающиеся персидские и арабские поэты (часто называвшие себя дервишами, то есть добровольно принявшими обет бедности) также имели учеников, мюридов. Арапша назвал себя мюридом из вежливости, желая услужить и прийти на помощь старику, отправляющемуся в тяжелые скитания.

16

Монголо-татарское нашествие Чингисхана на Среднюю Азию было в 1220–1225 годах и привело к полному ее порабощению монголами.

17

Тургауды — телохранители.

18

«Монголы» и «татары» — в то время название не двух разных народов, а два названия одного и того же народа. Только значительно позднее название «татары» стало применяться исключительно к тюркским народностям Восточной Европы. Чингисхан был из сравнительно небольшого племени, жившего по рекам Онону и Керулену и носившего название «монголы». После своего возвышения Чингисхан повелел называть «монголами» все подчиненные ему татарские племена Центральной Азии.

19

Азанчи, или муэдзин — помощник имама, настоятеля мечети, читающий нараспев с верхушки специальной башенки молитву (азан).

. По узкому листу бумаги быстро водила тро­стин­кой смуг­лая сухая рука. Факих^[1] читал впол­го­лоса воз­ни­кав­шие одна за дру­гой строки, начер­тан­ные араб­ской вязью.

В хижине было тихо. Моно­тон­ному голосу факиха вто­рило одно­об­раз­ное шур­ша­ние непре­рыв­ного дождя, падав­шего на камы­шо­вую крышу.

«…Рас­спра­ши­вая всех зна­ю­щих, я хотел узнать о заве­ща­нии Чин­гис­хана.^[2] Но несча­стье обру­ши­лось на меня. В Бухаре я был схва­чен свя­тыми има­мами.^[3]

Заявив, что я вели­кий греш­ник, не почи­та­ю­щий Аллаха, они заперли меня в гнус­ной, низ­кой желез­ной клетке. Пол­зая в ней на чет­ве­рень­ках, как гиена, я не мог выпря­миться. Одежда на мне истлела, и я свя­зы­вал концы про­рех. Раз в день тюрем­ный сто­рож нали­вал в мою дере­вян­ную плошку мут­ную воду, но чаще забы­вал об этом. Ино­гда он при­во­дил ско­ван­ного раба, и тот, руга­ясь, скоб­лил крю­ком гряз­ный пол моей клетки. Под­хо­дили род­ствен­ники дру­гих заклю­чен­ных и со стра­хом загля­ды­вали ко мне – ведь я был «про­кля­тый свя­тыми има­мами», «осуж­ден­ный на гибель веч­ную и теперь и после смерти, где огонь будет его жилищем…».

Факих попра­вил наго­рев­ший фитиль гли­ня­ной све­тильни и про­дол­жал читать:

«Одна­жды я заме­тил, что возле клетки, не боясь насме­шек и про­кля­тий, стоит девушка из пре­зи­ра­е­мого кип­ча­ками бро­дя­чего пле­мени огне­по­клон­ни­ков – люли. Она поло­жила мне горсть изюма и оре­хов и отбе­жала. На дру­гой день она яви­лась снова, заку­тан­ная в длин­ную, до земли, чер­ную шаль. Девушка бес­шумно про­скольз­нула вдоль тюрем­ной стены и при­несла мне лепешку и кусок дыни. Потом, ухва­тив­шись смуг­лыми паль­цами в сереб­ря­ных коль­цах за пру­тья клетки, она долго, при­стально раз­гля­ды­вала меня чер­ными непро­ни­ца­е­мыми гла­зами и тихо прошептала:

– Помо­лись за меня!

Я поду­мал, что она сме­ется, и отвер­нулся. Но на сле­ду­ю­щий день она снова сто­яла возле клетки и опять настой­чиво повторяла:

– Помо­лись за меня, чтобы вер­нулся мой воин, мое счастье!

– Я не умею молиться, да и к чему? Ведь я про­клят свя­тыми имамами!

– Имамы хуже лука­вого Иблиса.^[4] Они раз­ду­ва­ются от злобы и важ­но­сти. Если они тебя про­кляли, зна­чит, ты пра­вед­ник. Попроси мило­сти Аллаха и для меня, и для того, кто далеко.

Я обе­щал испол­нить ее просьбу. Девушка при­хо­дила еще несколько раз. Для ее уте­ше­ния я гово­рил, что повто­ряю по ночам девя­тью девять раз молитвы, при­но­ся­щие сча­стье.^[5]

Одна­жды девушка – ее звали Бент-Зан­ки­джа – при­шла с юно­шей, не зна­ю­щим улыбки. У него были чер­ные кудри до плеч, сереб­ря­ное ору­жие и жел­тые высо­кие сапоги на ост­рых каб­лу­ках. Он молча посмот­рел на меня и повер­нулся к девушке:

– Да, это он… не зна­ю­щий лукав­ства… Я помогу ему!

Мы долго гля­дели в глаза друг другу. Чтобы не погу­бить себя перед зорко смот­рев­шим на нас тюрем­щи­ком, мы боя­лись при­знаться в том, что мы – бра­тья… Высо­кий юноша был Туган – мой млад­ший брат, кото­рого я поте­рял давно и не наде­ялся уже увидеть!..

Глядя на девушку и словно говоря с ней, Туган сказал:

– Слу­шай меня, пра­вед­ник, про­кля­тый има­мами, и делай, что я говорю. Я при­нес три чер­ных шарика. Ты их про­гло­тишь. Тогда твой разум уле­тит отсюда через горы в долину про­хлад­ных пото­ков и бла­го­уха­ю­щих цве­тов. Там пасутся белые как снег кони и поют чело­ве­че­скими голо­сами золо­тые птицы. Там ты встре­тишь девушку, кото­рую любил в шест­на­дцать лет.

Я пре­рвал юношу:

– А потом, проснув­шись, я буду снова грызть желез­ные пру­тья клетки? Мне не надо такого сна!..

– Подо­жди спо­рить, неукро­ти­мый, и слу­шай дальше… Пока твой разум будет насла­ждаться неомра­ча­е­мым забве­нием в гор­ной долине белых коней, я скажу твоим тюрем­щи­кам, что ты умер. По зако­нам веры, твое тело немед­ленно пре­да­дут земле. Рабы-куз­нецы сло­мают клетку, под­це­пят тело крю­чьями и пово­ло­кут в яму каз­нен­ных. Как бы ни было больно, не закричи и не заплачь! Иначе тебе разо­бьют голову желез­ной була­вой… В пол­ночь, когда ты будешь лежать в яме среди тру­пов и под­пол­зут собаки и шакалы, чтобы грызть тебе ноги, я буду ждать с тремя вои­нами. Мы завер­нем тебя в плащ и быстро доне­сем до нашего коче­вья. Мы нач­нем коло­тить в бубны и мед­ные котлы, петь песни и при­зы­вать твой разум из долины забве­ния. Кля­нусь, жизнь вер­нется в твое тело, и ты очнешься. Тогда, вско­чив на коня, ты уедешь далеко, в дру­гие страны, где нач­нешь новую жизнь…»

Факих очнулся и при­слу­шался. Ему почу­дился шорох за тон­кой сте­ной хижины. Несколько мгно­ве­ний он оста­вался непо­дви­жен, потом снова стал писать:

«Слу­чи­лось так, как гово­рил не зна­ю­щий улыбки юноша. Бла­го­даря сме­лой помощи я неожи­данно ока­зался на сво­боде, изму­чен­ный, исто­щен­ный, но живой. Несколько дней я про­был у огне­по­клон­ни­ков в пес­ча­ной степи, а затем напра­вился к городу Сыг­наку,^[6] где и начал вто­рую жизнь…»

Темучин родился в 1155 (по другим источникам – в 1162 или 1167) году в долине Делюн-Болдок (предположительно на территории современной России, в 8 километрах к северу от монгольской границы). Отцом Темучина был Есугэй – представитель знатного рода Борджигин и правитель многих монгольских племен.

Мать Темучина – Оэлун, которую Есугэй похитил у соседнего племени меркитов, согласно распространенному степному обычаю. Свое нетипичное для монголов имя Темучин получил в честь татарского вождя Тэмуджина-Угэ, который был побежден и убит Есугэем. Отец Темучина уважал поверженного врага и верил, что вместе с именем к новорожденному мальчику перейдут его сила и храбрость.

В возрасте девяти лет Темучин вместе с отцом отправился в земли их давнего друга – Дэй-Сечена, предводителя племени унгиратов, где был помолвлен с Бортэ, дочерью вождя. По тогдашним обычаям Темучин остался жить у родителей своей невесты, а его отец отправился домой один.

Согласно Сокровенному сказанию, на обратном пути Есугэй, утомленный жаждой, попросил воды у группы татар. Те напоили его, ибо закон гостеприимства в степи был важнее кровной мести. Однако когда Есугэй вернулся домой, он тяжело заболел (по легенде – из-за отравленной воды) и через три дня умер. С этого момента в детстве Темучина начались тяжелые времена.

Новым правителем на месте Есугэя стал его родственник – Таргутай, который опасался мести меркитов за похищение Оэлун, матери Темучина. Новый вождь принял решение забрать весь скот и изгнать вдов и детей Есугэя из племени, дабы отвести от себя гнев мстительных соседей. После этого Темучин вместе с семьей провел несколько лет в степи на грани голодной смерти.

Однако Таргутай опасался, что Темучин, повзрослев, захочет отомстить за такое гнусное предательство, поэтому решил пленить последнего. Темучина схватили и надели на него деревянную колодку с прорезями для головы и рук – с такой колодкой человек не мог самостоятельно ни пить, ни есть, а мог надеяться только на сердобольность прохожих. С колодкой на плечах Темучин прожил до своего пятнадцатилетия.

Но однажды ночью он все-таки сбежал и укрылся под водой в ближайшем озере. Начались поиски, и Темучина, сидящего в воде, заметил батрак по имени Сорган-Шира, но не выдал его, сделав для остальных вид, что там беглеца нет. После окончания поисков Темучин вылез из воды и пришел в дом к батраку, надеясь на дальнейшую помощь в побеге.

Сорган-Шира боялся гнева Таргутая, поэтому он отказал беглецу и хотел прогнать его, однако за Темучина вступились сыновья Соргана и уговорили отца дать ему лошадь и оружие. Годы спустя Темучин даровал этой семье привилегированное положение в своем государстве.

Вернувшись в степь к своей семье, Темучин все еще стеснялся ехать к своей невесте Бортэ, ведь он был теперь нищим (на самом деле Бортэ долгие годы преданно ждала жениха). Он стал заниматься скотоводством и мелкой торговлей, постепенно развивая хозяйство и полюбив мирную жизнь. Однажды неизвестные воры угнали у него всех лошадей, что стало тяжелым ударом для его дела.

Отправившись на поиски, Темучин повстречал парня по имени Боорчу, который бескорыстно согласился помочь. Вместе они смогли выследить и убить конокрадов, вернуть лошадей и взять богатую добычу. Так Темучин обрел первого настоящего друга, который и в дальнейшем был его ближайшим соратником в государственных делах.

Затем Темучин смог наконец приехать к своему тестю Дэй-Сечену и жениться на красавице Бортэ. С этого момента слава Темучина шла по степи впереди него: сын знаменитого воина, переживший вместе с семьей голодные годы в изоляции, сбежавший из плена гнусного тирана, смог все преодолеть и взял в жены дочь благородного хана.

Но дальнейшая судьба будущего Чингисхана вовсе не была простой и безоблачной. Меркиты, все еще желающие мести за похищение Оэлун (а по обычаям великой степи после смерти Есугэя ответственность за его поступки нес старший сын – Темучин), напали на становище Борджигинов и похитили Бортэ. По законам степи конфликт был исчерпан, но Темучин решил во что бы то ни стало вернуть любимую.

В поисках военной поддержки он обратился за помощью к старому другу своего отца Тоорил-хану и к своему знатному другу детства Джамухе. Будучи к тому моменту уже прославленным героем, он получил желаемую поддержку, открыв в себе навыки дипломата. Вместе с союзными войсками Темучин наголову разгромил меркитов недалеко от реки Селенги, обнаружив и качества полководца.

После разгрома меркитов Тоорил-хан вернулся домой, а Темучин и Джамуха разделили власть в общем улусе. В своих племенах Темучин стремился устроить новый порядок и покончить с обычаями бандитизма, грабежей, конокрадства и предательства. Он ввел новые законы, по которым за эти преступления предусматривалась смертная казнь.

Однажды Тайчар – младший брат Джамухи – угнал лошадей у подданных Темучина, за что был схвачен и по новому закону казнен. Разгневанный Джамуха потребовал выдать убийц своего брата, но Темучин, признававший верховенство закона, отказал в этом. Старые друзья стали врагами, а в монгольских степях началась долгая и кровопролитная борьба за власть над всеми племенами. Джамуха собрал три тумена (30 000 воинов) и разбил врага в битве у гор Гулегу.

Потерпев поражение, Темучин стал искать нового союзника и обрел его в 1196 году. Он стал вассалом Тоорил-хана, именуемого теперь на китайский лад Ван-ханом. В 1199 году хан призвал Темучина на войну против слабеющих найманов. В процессе битвы тумены Ван-хана оказались отрезаны и почти полностью уничтожены, самого хана ждала верная гибель, но Темучин как нельзя кстати прислал необходимую помощь, за что Ван-хан завещал ему свой улус после смерти.

Совместно с Ван-ханом Темучин в 1200 году выступил против тайджиутов и меркитов. Он был ранен в бою стрелой, но остался жив. Ночью после битвы большинство тайджиутов скрылось, а среди оставшихся обнаружился тот самый меткий лучник, что ранил Темучина. Стрелок нисколько не боялся в этом признаться, и восхищенный его мужеством Темучин принял лучника в свое войско под новым именем – Джэбэ (стрела). Впоследствии Джэбэ стал одним из самых прославленных командиров в армии Чингисхана.

В 1201 году против набирающего силу Темучина сложилась мощная коалиция племен ойратов, татар, тайджиутов и меркитов, которые объявили себя вассалами Джамухи. В 1202 году Темучин выступил против татар и разбил их. Под предлогом мести за смерть своего отца он приказал истребить их всех, кроме детей ростом ниже тележного колеса (по монгольским обычаям малых детей было запрещено убивать).

Вскоре Ван-хан, давний покровитель и союзник Темучина, под давлением своего сына, лишившегося права наследовать титул, перешел на сторону Джамухи. Весной 1203 года Темучин и Ван-хан сошлись в битве при Харахалджит-Элетах.

Итогом битвы фактически была ничья, но Темучин, изначально имевший гораздо меньшее по численности войско, понес в ней серьезные потери, лишившие его перспектив для дальнейших крупных сражений. Монголы были вынуждены отступать, теряя людей из-за голода, болезней и дезертирства.

Но в это же время сложилась коалиция против Ван-хана, в которую вошел и сам Джамуха. Ван-хан нанес упреждающий удар и разбил врагов, после чего начал пировать в честь победы. Узнав, что враг потерял бдительность, Темучин с оставшимися силами нанес Ван-хану неожиданный и стремительный удар, полностью разгромив неприятеля. Сам Ван-хан бежал, но вскоре попал в руки найманов и был убит. Так закончилась жизнь могущественного Ван-хана и подвластного ему кереитского царства.

Джамуха, лишившись союзников, примкнул со своим войском к найманам. В 1204 году Темучин собрал армию из 45 000 всадников, двинулся на найманов и одолел их. Кучлук, сын найманского хана, сумел бежать к меркитам и заручиться их поддержкой, однако Темучин разбил и меркитов в 1205 году. Кучлук вновь смог сбежать, на этот раз далеко на запад – в государство Каракиданей, где заключил удачный брак с дочерью местного гурхана, а позже и сам стал правителем.

С этого момента Джамуха был обречен – уже были покорены или истреблены все потенциальные союзники. Свои же соратники пленили Джамуху и отвезли к Темучину, надеясь на достойную награду. Но Темучин ненавидел предательство, и, согласно его законам, оно каралось смертью – именно такую награду и получили изменники.

Самому Джамухе была предложена жизнь и восстановление старой дружбы, но тот отказался и выбрал казнь через перелом хребта (у монголов – способ благородной казни для знатных особ).

А у Темучина тем временем больше не осталось в Великой степи врагов, которых он еще не победил. Весной 1206 года на курултае (всенародный съезд знати для принятия важнейших решений) Темучин принял новое имя Чингиз («Повелитель бескрайнего») и титул Великого Хана. С того момента мы знаем его под именем Чингисхан.

Чтобы навсегда положить конец междоусобицам среди монголов, нужно было постоянно иметь внешних врагов и всегда воевать с ними. Но численность населения Монголии была значительно ниже, чем у ближайших соседей, что предопределило ее дальнейшую внутреннюю политику.

Монголия стала предельно милитаризированной страной, где каждый взрослый и здоровый мужчина являлся воином, каждый старший сын был в военном резерве, а целью государства стали бесконечные завоевания и расширение границ. На тот момент в новом монгольском войске насчитывалось до десяти туменов (100 000 конных воинов), а для нужд армии в степи впервые появилась настоящая почтовая служба.

Но даже с такой численностью войск монголы в своих будущих войнах противостояли гораздо большим армиям, почти всегда побеждая благодаря талантам своих генералов. Боорчу, Джэбэ, Субэдэй, Хубилай и многие другие остались в истории как блестящие расчетливые стратеги, непредсказуемые и креативные командиры.

Характерной чертой армии Чингисхана была тщательная разведка всеми способами, в том числе разведка боем; распространено было дезинформирование противников, устройство засад, имитация панического отступления с последующей решительной контратакой.

Смерть чингисхана: как погиб величайший завоеватель в истории

Своими личными качествами Чингисхан запомнился современникам как безусловно великий человек. Его отличали бесконечная преданность друзьям и семье, ответственность перед подданными, умение слушать правду, какой бы она ни была, и абсолютная неприязнь к воровству и предательству. Однако своими завоеваниями он и его империя запустили в дальнейшей мировой истории такую цепь событий, какую невозможно однозначно охарактеризовать положительно или отрицательно.

Для монгольских племен изменения были самыми масштабными. При Чингисхане была принята Яса – первый всеобъемлющий список законов. Монголы – маленький кочевой народ, каких в степи были десятки – впервые обрели настоящую государственность, а позднее, благодаря реформам вышеупомянутого Елюя Чуцая, стали богатой и процветающей нацией, сохранившей свою этническую самобытность до наших дней.

Для Китая взаимоотношения с монголами стали отдельной и очень важной главой в истории. Чингисхан освободил китайскую нацию от чжурчжэней, а его внук Хубилай впервые за много веков объединил страну, создав империю Юань и сделав Пекин столицей Монгольской Империи.

Для Ирана и Средней Азии последствия монгольского нашествия были катастрофическими. Богатейший регион пришел в упадок и стал восстанавливать свое могущество лишь спустя 150 лет во времена правления великого завоевателя Тамерлана.

Подход Чингисхана к переговорам с осажденными городами был прост: можно либо добровольно сдаться и сохранить свои жизни, культуру и имущество (как происходило в Китае), либо оказать сопротивление – и тогда город вместе с жителями будет полностью уничтожен. К сожалению, большинство древних хорезмских городов выбрали второй вариант.

На Руси военное столкновение с туменами Чингисхана навсегда изменило ход истории. Участие русских князей в битве на Калке породило желание монголов отомстить и совершить разрушительный поход на Русь 1237–1241 годов, в результате которого развитая по тем временам русская экономика пришла в упадок. Все княжества утратили суверенитет вплоть до 1480 года.

Только Новгородская Республика сохранила независимость благодаря дружеским отношениям между монголами и Александром Невским. В целях борьбы с монгольским игом западные княжества добровольно присоединялись к Литве и Польше, а в северо-восточных территориях запустился процесс собирания земель русских, результатом которого стало закрепощение крестьян, угасание демократии в Новгороде и Пскове и возвышение принципов самодержавия.

Один из величайших полководцев в истории человечества, чьи подвиги воспеваются в легендах и чье имя стало нарицательным, жестокий захватчик и прозорливый правитель, основоположник великой монгольской империи Темуджин, больше известный нам под именем Чингисхана, прожил удивительную жизнь, его смерть скрывалась, а поиски его могилы волновали многие поколения ученых и кладоискателей.

Год рождения будущего великого хана точно не установлен, но историки придерживаются мнения, что он появился на свет в промежутке между 1155-1162 годами, в семье вождя нескольких монгольского племен.

Отец мальчика был убит, когда Темучину было 9 лет, и в юные годы парню пришлось перенести и голод, и скитания, и плен. Лишения закалили характер Темучина. Повзрослев, он стал собирать вокруг себя верных людей — нукеров.

Совершая многочисленные набеги, совершенствуя свое воинское искусство и талант организатора, Темуджин увеличивал свои владения и расширял границы своего влияния. К 1190 году его войско уже составило более 30 000 человек.

Сражения с татарами, завоевание монгольских земель, виртуозные дипломатические решения позволили Темучину объединить под своей властью практически всю страну.

В 1206 году он принял имя Чингисхана и сам себя провозгласил великим каганом — ханом всех племен. Этому человеку удалось совершить невероятное — собрать из мелких, постоянно воюющих друг с другом кланов и племен единое организованное государство, положившее начало Великой монгольской империи.

Чингисхану покорились народы Сибири, он захватил Северный Китай, победным маршем прошли его войска до самого моря. Затем внимание хана привлекли богатые земли средней Азии. Самарканд, Хорезм, Фергана, Ташкент — все эти города с прилежащими землями подчинились его железной воле и огромной армии.

Орда разгромила племена Северного Кавказа, одержала победу над совместным войском половцев и русских на реке Калке в 1223 году. После возвращения Чингисхан с армией направился к границам Северного Китая.

Осенью 1225 года хан неудачно упал с коня и получил сильные ушибы. Возможно, были повреждены также внутренние органы. По свидетельству современников, Чингисхана мучили лихорадка и боли. Несмотря на это, намеченный поход состоялся, хотя хан болел несколько месяцев.

В течение 1226 года войска Чингисхана подчинили себе Западный Китай — царство тангутов, и после разгрома тангутской армии осадили столицу Чжунсин.

Достоверно известен факт, что смерть Чингисхана тщательно скрывали. Его тело положили в заранее приготовленный самим ханом дубовый гроб, инструктированный внутри золотом, который он везде возил за собой.

На императора надели золоченую кольчугу и шлем, в руки дали меч, вокруг тела разместили оружие и золотую утварь.

Обернув гроб войлоком, его на подводе, влекомой двенадцатью быками, транспортировали на родину в сопровождении лучших воинов, которые убивали всех, кто встретился им на пути.

Чингисхан опасался, что его могила будет найдена и разграблена, поэтому оставил указания, как это предотвратить. Известие о гибели хана появилось лишь тогда, когда его тело прибыло в ханское стойбище. Более трех месяцев гроб с умершим Чингисханом был выставлен для прощания с императором, и только после приезда подданных из самых отдаленных уголков тело Чингисхана похоронили.

Где похоронен Чингиз хан — тайна, не раскрытая по сей день. Могилу Чингисхана искали в Забайкалье и в Монголии, на дне озера и в бурятской степи. Найти могилу Чингизхана на протяжении многих лет пытались как ученые — чтобы произвести раскопки, так и авантюристы, привлеченные кладом могилы Чингисхана.

В 20-е годы прошлого века появилось предположение, что могила Чингисхана найдена на востоке Монголии, здесь даже соорудили памятник в виде 40-метровой статуи полководца с посвящением “Основателю монгольского государства — от монголов”.

Чингисхан — самый знаменитый монгол

Благодаря многочисленным летописям дата и место смерти Чингисхана ни у кого не вызывают сомнений.

Кончина произошла в конце лета или в начале осени 1227 года, когда монгольское войско осаждало столицу Тангутского царства — город Чжунсин.

Последний поход великого полководца оказался не менее успешным, чем почти все предыдущие. Монгольская армия практически уничтожила завоеванное государство.

Писательница Валентина Скляренко в своей книге «Чингисхан» привела официальную версию смерти правителя монголов: «По пути во время облавы на арбухайских диких лошадей-куланов, которые водятся там во множестве, Чингисхан сидел верхом на коричнево-сером коне. При налете куланов его коричнево-серый поднялся на дыбы, причем государь упал и сильно расшибся. Поэтому сделали остановку в урочище Цоорхат».

В походе Чингсхана сопровождала одна из жен по имени Есуй-хатун. Утром она рассказала сыновьям правителя и его ближайшим соратникам, что ночью у великого завоевателя поднялась температура и он чувствовал себя очень плохо.

После того неудачного падения с лошади Чингисхан так и не оправился. Ему с каждым днем становилось все хуже и хуже. Завоеватель разгромил Тангутское царство, но это была последняя победа правителя монголов.

Историк и журналист Павел Котов в статье «Проказы монгольских археологов», которая была опубликована в журнале «Вокруг света» 19 февраля 2009 года, высказал спорное предположение. Автор считает, что поиски легендарной могилы Чингисхана никак не могут увенчаться успехом, потому что иностранных исследователей намеренно вводят в заблуждение их коллеги из Монголии.

Помимо подобных догадок, Павел Котов привел в своей статье несколько версий смерти Чингисхана, упомянув и широко распространенную среди народов Азии легенду о красавице, которая убила правителя во время первой брачной ночи. Эта версия смерти великого полководца, передававшаяся из уст в уста, нашла свое отражение в трудах нескольких авторов.

Так, хивинский хан Абу-ль-Гази в XVII веке написал историческое сочинение о родословном древе Чингисхана и его потомков. В нем говорится, что после взятия Чжунсина великий завоеватель решил взять в жены вдову казненного им правителя тангутов.

Не желая принадлежать Чингисхану, виновному в смерти супруга и разорении ее родной страны, красавица убила ненавистного врага, а затем покончила с собой, утопившись в водах Хуанхэ.

Якобы поэтому данную реку монголы стали называть «Хатун-мурэн», что переводится как «Река царицы».

Эту легенду пересказывали разные авторы, со временем между ними возникли существенные разночтения. В одних источниках имя красавицы Кюрбелдишин-хатун, в других — Гурбэлджин Гоа-хатун. Она либо зарезала Чингисхана ножницами, либо перекусила зубами его сонную артерию, либо спрятала лезвие в прическе, замаскировав под украшение.

Разумеется, это лишь легенда, которая не кажется правдоподобной. Тем более что, согласно «Сокровенному сказанию монголов», в последние годы жизни рядом с Чингисханом постоянно находилась Есуй-хатун, которую он не обделил в своем завещании.

Несколько лет возмужавший глава рода потратил на то, чтобы обзавестись полезными связями. Он поддерживал добрые отношения с побратимом Джамухой, наследником племени джаджират. Женился на Бортэ, получив в приданое соболью доху. И тут же преподнёс эту доху влиятельному хану Тогрулу.

Это был удачный ход. Тогрул оказал Темучину поддержку. В итоге авторитет будущего вождя монгольских племён значительно вырос. Под его знамя стали стекаться нукеры. Во главе этого отряда молодой вождь провёл ряд успешных набегов. Но Темучин умудрялся избегать лишнего кровопролития. Он проявил дар способного дипломата.

Демонстрируя великодушие, вчерашний изгой обрёл славу справедливого повелителя. Он легко включал побеждённых врагов в свою быстро растущую армию. В те годы было трудно поверить, что всего через несколько лет по приказу великого хана будут беспощадно уничтожаться целые народы, посмевшие оказать сопротивление Сотрясателю Вселенной.

Малоизвестные факты про Чингисхана, которые вы могли не знать

Чингисхан родился в семье влиятельного вождя Есугея, но положение мальчика в обществе изменилось, когда его отца отравило вражеское племя. Его семью изгнали из дома, и они были вынуждены искать средства для пропатиния.Когда Чингисхану было 14 лет, он поймал большую рыбу и принес ее родным. Но его сводный брат Бектер вырвал рыбину из его рук и съел ее сам, отказавшись делиться с кем-либо. Разъяренный Чингисхан гонялся за братом до тех пор, пока не застрелил его из лука. Первое убийство не сошло Чингисхану с рук: мать сильно отругала его.

Во время войны с монгольским кланом Тайчигуд в лошадь Чингисхана попала стрела, убив животное на месте. Упавшая лошадь придавив его, но он смог спастись. Войско Чингисхана выиграло битву, а он потребовал выстроить перед ним всех пленных и спросил, кто выпустил эту стрелу.Неожиданно для него вперед вышел лучник Джебе, который признался, что стрелял он и хотел убить Чингисхана. Знаменитый военачальник был так поражен храбростью Джебе, что сделал его командиром в своей армии (впоследствии Джебе стал генералом и одним из самых преданных друзей Чингисхана).

Одним из способов захвата власти у Чингисхана была выдача замуж своих дочерей за правителей-союзников. Когда подобный брак заключался, это фактически означало смертный приговор для этих правителей. Во-первых, за привилегию жениться на одной из дочерей Чингисхана, они должны были изгнать всех остальных своих жен. Моногамия здесь была ни при чем: Чингисхан просто должен был убедиться, что его дочери были единственными в очереди на трон.Затем правителей отправляли воевать во главе армии, причем практически каждый из них сразу погибал в бою. К моменту смерти Чингисхана его дочери правили территорией, простиравшейся от китайского Желтого моря до иранского Каспийского моря.

Светлой памяти незабвенной жены моей Марии Ян посвящается эта книга, последняя, над которой мы вместе работали.

В. Ян

Читатель! В этой повести будут показаны «беззаветная доблесть человека и коварное злодейство; отчаянная борьба за свободу и жестокое насилие; подлое предательство и верная дружба; будет рассказано, как безмерно страдали обитатели покоряемых стран, когда через их земли проходили железные отряды Бату-хана, которого, как щепку на гребне морской волны, пронесла лавина сотен тысяч всадников и опустила на берегу великой реки Итиль, где этот смуглый узкоглазый вождь основал могущественное царство Золотой Орды».

Из «Записок Хаджи Рахима»

«…Итак, отправимся в далекий путь, в неведомые страны, где и завтрашний день, и сегодняшний, и послезавтрашний принесут тебе, читатель, то, чего ты еще не знаешь».

Из старинной арабской повести

Чингисхан. Интересные факты о великом завоевателе.

Историк и журналист Павел Котов в статье «Проказы монгольских археологов», которая была опубликована в журнале «Вокруг света» 19 февраля 2009 года, высказал спорное предположение. Автор считает, что поиски легендарной могилы Чингисхана никак не могут увенчаться успехом, потому что иностранных исследователей намеренно вводят в заблуждение их коллеги из Монголии.

Помимо подобных догадок, Павел Котов привел в своей статье несколько версий смерти Чингисхана, упомянув и широко распространенную среди народов Азии легенду о красавице, которая убила правителя во время первой брачной ночи. Эта версия смерти великого полководца, передававшаяся из уст в уста, нашла свое отражение в трудах нескольких авторов.

Так, хивинский хан Абу-ль-Гази в XVII веке написал историческое сочинение о родословном древе Чингисхана и его потомков. В нем говорится, что после взятия Чжунсина великий завоеватель решил взять в жены вдову казненного им правителя тангутов. Не желая принадлежать Чингисхану, виновному в смерти супруга и разорении ее родной страны, красавица убила ненавистного врага, а затем покончила с собой, утопившись в водах Хуанхэ. Якобы поэтому данную реку монголы стали называть «Хатун-мурэн», что переводится как «Река царицы».

Эту легенду пересказывали разные авторы, со временем между ними возникли существенные разночтения. В одних источниках имя красавицы Кюрбелдишин-хатун, в других — Гурбэлджин Гоа-хатун. Она либо зарезала Чингисхана ножницами, либо перекусила зубами его сонную артерию, либо спрятала лезвие в прическе, замаскировав под украшение.

Разумеется, это лишь легенда, которая не кажется правдоподобной. Тем более что, согласно «Сокровенному сказанию монголов», в последние годы жизни рядом с Чингисханом постоянно находилась Есуй-хатун, которую он не обделил в своем завещании.

Гораздо более близкой к реальности выглядит менее романтичная версия — Чингисхан умер после тяжелой болезни. Пожилой мужчина, который провел множество военных кампаний, мог надорвать свое здоровье бесконечными походами. Ему приходилось подолгу скакать на лошади, невзирая на холод, слякоть, пронизывающий ветер. Он ночевал в шатре, который сооружался на скорую руку из войлока и подручных материалов. Если молодому воину все нипочем, то почтенному правителю такой образ жизни совсем не подходит.

В своей работе «Тайна смерти Чингисхана» историк Сергей Волков упоминает возможную болезнь правителя монголов, ссылаясь на вышеупомянутое сочинение Рашид ад-Дина. Персидский летописец указал: «Чингисхан умер в пределах страны Тангут от приключившейся с ним болезни. Еще прежде, во время завещания сыновьям и отправки их назад, он заповедовал, что когда с ним случится это событие, они скрыли бы его, не рыдали и не плакали, дабы его кончина не обнаружилась… Согласно его завещанию смерть скрыли».

Другой персидский автор — Ала ад-Дин Джувейни (1226—1283 гг.) — в своем сочинении «Та’рих-и джахангушай» тоже написал о болезни Чингисхана, причиной которой стали плохой климат Тангутского царства и лихорадка, которой монгольский правитель заразился во время осады Чжунсина. Ослабленный организм пожилого человека не справился с инфекцией.

По легенде, к Чингисхану даже привезли знаменитого китайского целителя Чань Чуня, который ничем не смог помочь правителю монголов. Ученый лекарь якобы ответил великому завоевателю: «Я могу сказать тебе точную истину: есть много средств, чтобы увеличить силы человека, излечить его от болезни и оберегать его жизнь, но нет и не было лекарства, чтобы сделать его бессмертным». Тогда Чингисхан понял, что скоро умрет, и сообщил свое завещание сыновьям.

Итальянский купец Марко Поло (1254—1324 гг.), вернувшись из своего длительного путешествия по странам Азии, написал «Книгу о разнообразии мира», прославившую автора. По его утверждению, Чингисхан умер от ранения, полученного во время боя. Вражеская стрела попала в колено полководца, рана была инфицирована и загноилась. Медицина того времени оказалась бессильна, никто не сумел помочь великому правителю.

Данная версия вполне правдоподобна, тем более что Чингисхан лично вел свое войско в поход на Тангутское царство. Но сама книга Марко Поло вызывает немало вопросов у исследователей. Некоторые историки даже предполагают, что путешествие итальянского купца было вымышленным, поскольку его сочинение во многом не совпадает с работами средневековых летописцев.

Посол Римского папы Джованни Плано Карпини (около 1182—1252 гг.) в рамках своей дипломатической миссии встретился с двумя высокопоставленными монгольскими ханами: Батыем и Гуюком. В 1246 году представитель ордена францисканцев посетил Сарай-Бату, а затем отправился в кочевую ставку монголов, располагавшуюся у города Каракорума. Вернувшись в Рим, посол написал свое знаменитое сочинение «История Монголов, именуемых нами Татарами».

Плано Карпини отметил, что Чингисхан погиб в результате удара молнии. Вероятно, автор хотел сказать своим читателям, что само Небо наказало жестокого завоевателя, поскольку у христиан в старину смерть от удара молнии считалась божественной карой за совершенные преступления. Но в некоторых странах Азии такой уход из жизни — свидетельство милости Высших сил, отметивших отдельного человека и забравших его в небесные чертоги.

Таких людей даже почитали святыми. Например, на Алтае особый обряд воздушного погребения применялся к невинным девушкам, ушедшим из жизни до вступления в брак, и к соплеменникам, погибшим от удара молнии. Подобные поверья существовали также у некоторых коренных народов Сибири и Кавказа.

Смерть Чингисхана: что стало с величайшим завоевателем в истории

Основная статья: Борджигин

Согласно «Сокровенному сказанию», предком Чингисхана был Бортэ-Чино, который породнился с Гоа-Марал и поселился в Хэнтэе (центрально-восточная Монголия) вблизи горы Бурхан-Халдун. По предположению Рашид ад-Дина, это событие состоялось в середине VIII века. От Бортэ-Чино во 2—9 поколениях родились Бата-Цагаан, Тамачи, Хоричар, Ууджим Буурал, Сали-Хаджау, Еке нюдэн, Сим-Сочи, Харчу.

В 10 колене родился Боржигидай-Мэргэн, женившийся на Монголжин-гоа. От них в 11 колене фамильное древо продолжил Тороколджин-багатур, женившийся на Борочин-гоа, от них родились Добун-Мэргэн и Дува-Сохор. Женой Добун-Мэргэна стала Алан-гоа — дочь Хорилардай-Мэргэна от его одной из трех жён Баргужин-Гоа. Таким образом, праматерь Чингис-Хана — родом из хори-туматов, одной из бурятских ветвей. (Сокровенное сказание. § 8. Рашид ад-Дин. Т. 1. Кн. 2. С. 10.)

Три младших сына Алан-гоа, родившиеся уже после смерти её мужа, считались родоначальниками монголов-нирун («собственно монголов»). От пятого, самого младшего, сына Алан-гоа, Бодончара, вели своё происхождение Борджигины.

При поддержке Тоорил-хана силы Тэмуджина стали постепенно расти. К нему стали стекаться нукеры; он совершал набеги на соседей, умножая свои владения и стада. Он отличался от остальных завоевателей тем, что в ходе сражений старался сохранить в живых как можно больше человек из улуса противника, чтобы в дальнейшем привлечь их к себе на службу.

Первыми серьёзными противниками Тэмуджина оказались меркиты, действовавшие в союзе с тайчиутами. В отсутствие Тэмуджина, они напали на становище Борджигинов и угнали в плен Бортэ (по предположению, она была уже беременна и ждала первого сына Джучи) и вторую жену Есугея — Сочихэл, мать Бельгутая. В 1184 году (по приблизительным подсчетам, исходя из даты рождения Угэдэя), Тэмуджин с помощью Тоорила-хана и его кереитов, а также Джамухи из рода джаджиратов (приглашенного Тэмуджином по настоянию Тоорил-хана) разгромил меркитов в первом в своей жизни сражении в междуречии слияния рек Чикой и Хилок с Селенгой на территории нынешней Бурятии и вернул Борте. Мать Бельгутая, Сочихэл, отказалась вернуться назад.

После победы Тоорил-хан отправился в свою орду, а Тэмуджин и Джамуха остались жить вместе в одной орде, где они снова заключили союз побратимства, обменявшись золотыми поясами и конями. По прошествии некоторого времени (от полугода до полутора) они разошлись, при этом многие нойоны и нукеры Джамухи присоединились к Тэмуджину (что послужило одной из причин неприязни Джамухи к Тэмуджину). Отделившись, Тэмуджин приступил к устройству своего улуса, создавая аппарат управления ордой. Старшими в ханской ставке были поставлены два первых нукера — Боорчу и Джелме, командный пост получил Субэдэй-багатур, в будущем знаменитый полководец Чингисхана. В этот же период у Тэмуджина появляется второй сын Чагатай (точная дата его рождения не известна) и третий сын Угэдэй (октябрь 1186 года). Свой первый маленький улус Тэмуджин создал в 1186 году (1189/90 годы также являются вероятными) и имел 3 тумена (30 000 человек) войска.

Джамуха искал открытой ссоры со своим андой. Поводом стала гибель младшего брата Джамухи — Тайчара — при его попытке угнать из владений Тэмуджина табун лошадей. Под предлогом мести, Джамуха со своим войском в 3 тьмы двинулся на Тэмуджина. Сражение произошло у гор Гулегу, между истоками реки Сенгур и верхним течением Онон. В этом первом большом сражении (по основному источнику «Сокровенное сказание монголов») потерпел поражение Тэмуджин.

Основная статья: Монгольско-цзиньская война

В 1207—1211 годах монголы завоевали землю лесных племён, то есть подчинили себе практически все основные племена и народы Сибири, обложив их данью.

Перед покорением Китая Чингисхан решил обезопасить границу, захватив в 1207 году государство тангутов Си-Ся, которое располагалось между его владениями и государством Цзинь. Захватив несколько укреплённых городов, летом 1208 Чингисхан отошёл к Лунцзиню, пережидая нестерпимую жару, выпавшую на тот год.

Вслед за Китаем Чингисхан готовился к походу в Казахстан и Среднюю Азию. Особенно его привлекали цветущие города Южного Казахстана и Семиречье. Осуществить свой план он решил через долину реки Или, где располагались богатые города и правил ими давний враг Чингисхана — хан найманов Кучлук.

Батый. Часть первая. Завещание Чингисхана (Василий Ян, 1942)

Основные источники, по которым мы можем судить о жизни и личности Чингисхана, были составлены после его смерти (особенно важно среди них «Сокровенное сказание»). Из этих источников мы получаем сведения как о наружности Чингиса (высокий рост, крепкое телосложение, широкий лоб, длинная борода), так и о чертах его характера. Происходя из народа, по-видимому, не имевшего до него письменности и развитых государственных институтов, Чингисхан был лишён книжного образования. С дарованиями полководца он соединял организаторские способности, непреклонную волю и самообладание. Щедростью и приветливостью он обладал в достаточной степени, чтобы сохранить привязанность своих сподвижников. Не отказывая себе в радостях жизни, он оставался чужд излишеств, несовместимых с деятельностью правителя и полководца, и дожил до преклонных лет, сохранив в полной силе свои умственные способности^[7].

При покорении найманов Чингисхан познакомился с началами письменного делопроизводства, часть находившихся на службе у найманов уйгуров поступили на службу к Чингисхану и были первыми чиновниками в монгольском государстве и первыми учителями монголов. По-видимому, Чингисхан надеялся впоследствии заменить уйгуров этническими монголами, так как велел знатным монгольским юношам, в том числе и своим сыновьям, учиться языку и письменности уйгуров.. После распространения монгольского владычества, ещё при жизни Чингисхана, монголы пользовались также услугами чиновников и священнослужителей покорённых народов, в первую очередь китайцев и персов. В Монголии до сих пор используется уйгурский алфавит. В области внешней политики Чингисхан стремился к максимальному расширению пределов подвластной ему территории. Для стратегии и тактики Чингисхана были характерны тщательная разведка, внезапность нападения, стремление расчленить силы противника, устройство засад с использованием специальных отрядов для заманивания неприятеля, маневрирование крупными массами конницы и т. д.

Тэмуджином и его потомками сметены с лица земли великие и древние государства: государство Хорезмшахов, Китайская империя, Багдадский халифат, покорена большая часть русских княжеств. Громадные территории были поставлены под управление степного закона — «Ясы».

В 1220 Чингисхан основал Каракорум — столицу Монгольской империи.

Основная статья: Чингизиды

У Тэмуджина и его первой жены Бортэ было четыре сына: Джучи, Чагатай, Угэдэй, Толуй. Только они и их потомки наследовали высшую власть в государстве. У Тэмуджина и Бортэ также были дочери:

• Ходжин-бэги, жена Буту-гургэна из рода икирес
• Цэцэйхэн (Чичиган), супруга Иналчи, младшего сына главы ойратов Худуха-бэки
• Алангаа (Алагай, Алаха), вышедшая замуж за нойона онгутов Буянбалд (в 1219 году, когда Чингисхан выехал на войну с Хорезмом, он поручил ей государственные дела в свое отсутствие, поэтому зовется также Тору дзасагчи гунджи (принцесса-правительница))
• Тэмулэн, жена Шику-гургэна, сына Алчи-нойона из унгиратов, племени её матери Бортэ
• Алдуун (Алталун), вышедшая замуж за Завтар-сэцэна, нойона хонгирадов.

У Тэмуджина и его второй жены меркитки Хулан-хатун, дочери Дайр-усуна, были сыновья Кюльхан (Хулугэн, Кулкан) и Харачар; а от татарки Есугэн (Есукат), дочери Чару-нойона — сыновья Чахур (Джаур) и Хархад.

Сыновья Чингисхана продолжили дело отца и правили монголами, а также покоренными землями, основываясь на Великой Ясе Чингисхана вплоть до 20-х годов XX века. Манчжурские императоры, которые правили Монголией и Китаем с XVI по XIX век, были потомками Чингисхана по женской линии, так как женились на монгольских принцессах из рода Чингисхана. Первый премьер-министр Монголии XX века Сайн-Нойон-хан Намнансурэн (1911—1919), а также правители Внутренней Монголии (до 1954 года) являлись прямыми потомками Чингисхана.

Сводная родословная Чингисхана велась до XX века; в 1918 году религиозный глава Монголии Богдо-гэген издал приказ о сохранении Ургийн бичиг (фамильного списка) монгольских князей. Этот памятник хранится в музее и называется «Шастра государства Монголия» (Монгол Улсын шастир). Сегодня многие прямые потомки Чингисхана живут в Монголии и Внутренней Монголии (КНР), а также в других странах.

В это время, осенью 1225 года Чингисхан вернулся в Монголию для того, чтобы начать войну против Си Ся. «Великий хан» требовал, чтобы тангуты сдались, а сын их правителя отправился в монгольский лагерь в качестве заложника. Когда те отказались, он начал карательный поход, лично возглавив войско. Его месть за отказ выполнять условия предыдущих договоров была жесткой. От резни, к которой прибегли монголы, уцелело только 1 – 2% населения тангутского государства. В 1227 году монголы захватили столицу Си Ся. В плен попали тангутский правитель и его дочь Гурбелджин-гоа, которую Чингисхан забрал в свой гарем.

Получив столь влиятельного покровителя, Темучжин, и сам будучи личностью сильной, обретает всё больше сторонников. Численность воинов, находящихся под его началом, растёт, Темучжин «поглощает» более слабые кланы, уничтожая сопротивлявшихся и подчиняя покорившихся.

Первой крупной победой Темучжина при поддержке воинов Ван-хана и своего давнего побратима Джамухи стал разгром меркитов – сильного степного племени, представители которого не только не желали покоряться молодому Темучжину, но и похитили его жену Бортэ. Вскоре после этой крупной победы прославившийся среди кочевых племён Темучжин становится уже «полновесным» ханом, правителем своего первого улуса или орды. Таким термином у тюркоязычных народов именовалось некое социальное формирование с определённой иерархией и подконтрольными землями — своего рода степное кочевое княжество.

Отношения Темучжина с крупными союзниками – Ван-ханом и Джамухой – постепенно нивелировались. Совместные военные походы сменились враждой. Заключён союз против татар, найманов, меркитов, тайджиутов, ойратов и других степных племён и родов. Начинаются битвы друг с другом, альянсы с ещё недавно враждебными племенами против вчерашних союзников, а потом вновь совместные походы. Это считалось нормальная практикой для степняков того периода и приемлемой политикой кочевых народов. Ничто не вечно, когда нет единоначалия, тем более у кочевников.

Тем не менее, несмотря на не всегда успешное противостояние врагам, Темучжин неуклонно укреплял свою власть и влияние в степи, а главным его соперником после гибели Ван-хана стал не менее влиятельный и амбициозный побратим Джамуха. Итогом этого противостояния стало поражение Джамухи в 1205 году. Тот был взят в плен и, по одной версии, отпущен Темучжином и более с ним не соперничал, а по другой — смирился с главенством своего побратима и стал служить ему, по третьей — его казнили.

Несмотря на столь великий масштаб личности, многие факты об этом человеке являются спорными. Историкам неизвестно даже точное место его захоронения – предполагается, что оно расположено вблизи реки Онон, в той местности, где Чингисхан родился. По одной из версий часть русла реки была временно осушена. После захоронения великого кагана осушенный участок вновь затопили, а всех участвовавших в процессе захоронения убили. Какими бы противоречивыми ни были сведения о Чингисхане, факт его существования, свершений и последствий его деяний сомнения не вызывают. Неудивительно, что его личность фигурирует во множестве литературных произведений, кинематографе, живописи, монументальном искусстве и, конечно же, в нумизматике. Приведём пример двух монет с изображением этого легендарного человека.

Монета номиналом 100 тенге, выпущенная в Казахстане в 2008 году, изготовлена из серебра 925-й пробы тиражом 13 тысяч шт. На аверсе монеты расположено изображение всадника, стреляющего из лука, позолоченный герб Республики Казахстан, номинал, наименование эмитента на двух языках (казахском и английском), написанное вдоль канта, и год выпуска. На реверсе размещено изображение Чингисхана верхом на лошади, движущегося во главе войска, вдоль канта указаны его имя и годы жизни. На этой же стороне указаны проба серебра и вес чистого металла.

Похожие записи:

• Расчет пени по НДС в 2021 году калькулятор онлайн
• Доля безопасного вычета НДС за 2 квартал 2021 Новосибирск
• Статьи по нарушению ПДД Казахстана